«Здесь проблемы решаются, а в России - остаются с тобой». Истории кировчан, переехавших в Израиль

Я родилась в Кирове, окончила юридический факультет, работала в КВАТУ, была военнослужащей. В Кирове я познакомилась с мужем. Он еврей, и в 2006 году мы всей семьёй переехали в Израиль.

Естественно, в Израиле была семья мужа, но здесь все начинают жизнь с нуля, даже если к кому-то переезжают. Самым сложным для меня был язык. Когда я приехала в страну, то не знала ни одной буквы на иврите. Мне лично потребовалось два года, чтобы выучить язык для комфортного общения.

Для репатриантов (евреи, которые возвращаются на родину - прим. ред.) переезд в Израиль бесплатный, всё оплачивает государство. Им покупают билеты, некоторые живут в общежитии, другие снимают квартиру, раньше давали ещё и всю технику – холодильник, электроплитку, телевизор, чайник. Также они получают корзину абсорбции - в неё входит материальная помощь, бесплатный языковой курс и другие льготы. На эти деньги не шиканёшь, но на съём квартиры и питание хватает. А если переезжает пенсионер, то государство сразу начинает выплачивать ему пенсию.

Когда я приехала в Израиль, самым удивительным для меня стал шаббат. Каждую субботу ни государственные учреждения, ни магазины не работают, не ходит абсолютно никакой транспорт: ни поезда, ни машины, ни автобусы. В шаббат страна замирает, все отдыхают. Если у тебя нет машины, то свои дела сделать просто невозможно. Такси ездят, но берут, конечно, больше, чем в простой день. Думаю, шаббат - это самое замечательное изобретение евреев.

В отличие от русских, евреи помогают друг другу и новым репатриантам. Только русскоязычная публика может заклевать, осудить, сплетничать, очень некрасиво себя повести. Не знаю, почему так происходит, хотя мы все из одной конюшни прискакали. Израильтяне себе такого не позволяют.

Проблем с работой в Израиле никаких нет, всё в рамках твоих возможностей. Если у тебя есть какое-то образование, ты приезжаешь и подтверждаешь его. Со знанием иврита работу найти легко. Если не знаешь языка, будешь заниматься примитивной работой, которая не требует каких-то специальных знаний и навыков. Минимальная зарплата при 8-часовом рабочем дне - порядка 1000 долларов (примерно 63 тысячи рублей по текущему курсу - прим. ред.). С голоду не умрёшь, но путешествовать или купить машину не сможешь.

У меня здесь маленький бизнес - парикмахерская для животных. Для этого я здесь переучивалась. Тут вообще можно найти курсы на русском, английском и на любом другом языке.

А вот купить жильё в Израиле - проблема, оно очень дорогое, стоимость зависит от статуса и района. Так, трёх- или четырёхкомнатная квартира стоит от 800 тысяч до 1 млн шекелей (примерно от 14,8 млн до 18,5 млн рублей - прим. ред.), а съём - в 500 долларов (около 31,5 тысячи рублей - прим. ред.). Когда ко мне приезжают мои подруги, они говорят: «Боже мой, как вы живёте, здесь всё дорого!» В Кирове действительно всё очень дёшево по сравнению с Израилем.

В Израиле мне нравится социальная стабильность. Здесь нет домов престарелых и детских домов: тут не бросают ни стариков, ни детей. Для пожилых людей работают социальные службы. Я вспоминаю, как я пыталась найти своим престарелым родителям, оставшимся в Кирове, социальную сиделку, которая бы их накормила, помыла, переодела. Тогда мне сказали, что на весь Киров их три человека. Да и сейчас их не больше: моя подруга тоже не может найти сиделку для пожилой мамы.

Последний раз я была в Кирове в ноябре прошлого года. Я вспоминаю грязь и слякоть. Наша жара по сравнению с этим - ничто. Я себя здесь чувствую намного лучше, чем когда я жила в России. Я бы не хотела переезжать обратно в Киров. Когда я в России, у меня нет уверенности в будущем.

Я родилась в Кирове, окна моей первой квартиры выходили на Театральную площадь. Поэтому Киров я люблю, очень. Здесь вышла замуж, родила четверых детей. Последние шесть лет перед отъездом из Кирова работала в организации, которая помогает семьям с детьми с инвалидностью, — «Дорогою добра». У моего мужа была своя небольшая типография - «Старая Вятка».

Так получилось, что у троих из четверых моих детей тяжёлое системное заболевание — муковисцидоз (наследственное заболевание, поражающее экзокринные железы органов дыхательной и пищеварительной системы - прим. ред.) И к тому моменту, как нашей старшей дочери исполнилось 12 лет, возможности российской медицины оказались исчерпаны. Чтобы дать ей шанс на жизнь, нам пришлось переехать. Так год назад мы оказались в Израиле.

Это очень удобная страна для эмигрантов из России: примерно 20% населения говорит на русском языке. Так что здесь вполне можно прожить, не зная иврита. Но так как мне приходится много общаться с разными людьми, язык необходим, поэтому я его учу. Первое время было трудно, и меня выручал английский: его тут знают почти все на очень хорошем уровне.

Израильтяне жалуются на местную бюрократию. И это действительно что-то. Но разница с бюрократией российской заключается в том, что здесь, даже с бумажными проволочками, но проблемы решаются, а в России — остаются с тобой. Как говорит мой дядя, который живёт в Израиле уже больше тридцати лет, здесь невозможно сделать ошибку, которую нельзя было бы исправить. И я уже испробовала этот принцип на себе: один раз забыла оплатить счета, потом потеряла важные документы. Но в итоге всё разрешилось простым и спокойным образом. И вот это чувство, что к тебе отнесутся по-человечески, что бы ни случилось, очень ценное.

Пожалуй, сильнее всего в первые дни пребывания в стране меня поразило, сколько здесь на улицах людей с инвалидностью. Из-за специфики моей работы я обращаю на это внимание. Каждый день я встречаю по несколько человек на коляске, или с тростью, или собакой-поводырём. Они спокойно ходят по улицам, ездят в транспорте, ходят в магазины, на почту, в банк, сидят с друзьями в кафе. И никто на них не пялится и не говорит, что в их заведении таких не обслуживают. Надо помочь — помогают, не надо — ну и хорошо. И к людям с ментальной инвалидностью здесь тоже относятся, как к людям. Например, в больнице, где я лежала с детьми, разносит полотенца и прочую разную мелочь девушка с синдромом Дауна. А в дневном стационаре женщина с особенностями развития выполняет курьерские обязанности, ей доверяют и разговаривают с уважением и юмором, который она обожает. Когда видишь всё это и понимаешь, как оно должно и может быть устроено, становится грустно.

С другой стороны, очень веселит отношение израильтян к каким-то деталям жизни в России. Например, одна преподавательница языковых курсов была сильно удивлена, узнав, что в России бывает смена времён года: она думала, у нас всё время холодно. Пришлось разочаровать. Ещё я люблю показывать им своё приложение на телефоне про погоду: в Иерусалиме +15, в Кирове -15. Они ахают. А потом я рассказываю им, как это красиво, когда везде лежит белый пушистый чистый снег, и они ахают ещё раз.

Мне все говорили, что дети адаптируются очень быстро, гораздо быстрее взрослых. А я чувствую наоборот: детям действительно трудно. Иврит им даётся тяжело, трудно освоиться с местными привычками и традициями. Хотя мне они, скорее, нравятся.

Например, здесь принято очень сильно хвалить детей. За всё и всё время. И при ребёнке, и без него. Меня это поначалу приводило в полное замешательство. Ведь в России как: ваш ребёнок не успевает тут, плохо ведёт себя здесь и вообще надо бы вам заняться с ним вот этим, но в целом он вроде ничего. А здесь наоборот: у вас чудесный, замечательный и привлекательный ребёнок. Вот только бы немножко помочь ему справиться вот с такой проблемой.

Муж устроился на работу в компанию по производству металлических изделий сразу, как приехал. Он всю жизнь работал со станками, так что это его. На работе много русскоговорящих, поэтому проблем с пониманием нет.

А в моей жизни как будто ничего не изменилось: те же заботы и хлопоты. Даже «Дорогою добра» я по-прежнему стараюсь помогать, хотя, к моему сожалению, получается не так много и эффективно, как хотелось бы.

Израильская медицина себя оправдывает, моим детям гораздо лучше. Они мечтают приехать в гости к друзьям. Я тоже. Не знаю, вернусь ли я когда-нибудь в Киров — жизнь так непредсказуема, мы ведь и уезжать-то не собирались. И поэтому всё время путаюсь, когда говорю «здесь» и «там»: сама порой не понимаю, какое именно место я имею в виду. Но приезжать в Киров буду точно.