Военная блокада Ленинграда длилась 872 дня - с 8 сентября 1941 года по 27 января 1944 года. За это время из города и области эвакуировали более полутора миллионов людей. Ленинградцев вывозили в Ярославскую, Самарскую, Горьковскую (Нижегородскую), Пермскую, Кировскую и другие области, которые находились вдали от фронта. У нас эвакуированных принимали девятнадцать станций, больше всего ленинградцев прибывало в Киров, Вятские Поляны и Котельнич. В честь 76-летия со дня снятия блокады Свойкировский рассказывает историю Лилии Широковой, которую в шесть лет вывезли из Ленинграда в одну из кировских деревень.
С начала войны из Ленинграда и Ленобласти в Кировскую область эвакуировали 231 детское учреждение, из них 143 детсада, 27 детдомов и 61 интернат - это больше 28 тысяч детей. Честно сказать, кировчане были не совсем готовы к такому количеству блокадников.
- На случай войны были у нас мобилизационные планы. Но кто думал, что к нам столько детей пришлют. И кто думал, что из Ленинграда... Сразу прибыло несколько эшелонов, попавших под бомбёжку: тут и кровь, тут и убитые. А у нас ни одного помещения готового фактически не было. Куда ребятишек? Мы поначалу просто растерялись… А поезда всё следовали и следовали, - приводятся в книге «Побратимы. Регионам, принявшим жителей блокадного Ленинграда» воспоминания заведующего сектором детских домов Кировской области И.К. Сиротина.
Приехавших ленинградцев распределили по 28 районам области. Детей размещали в зданиях школ, клубов, местных предприятий, колхозных конторах.
- Никогда не забуду, как к нам в Киров прибыл первый эшелон с детьми из Ленинграда... Я помню такой момент: захожу в вагон, а там ясельники лежат по четыре-пять человек поперёк вагонных полочек; которые побольше - сидят. У всех детей на руках бирки с именем и фамилией, но у некоторых слова стёрлись от слёз. У меня подкосились ноги, а ко мне уже тянутся детские руки: «Мама! Мама!» - описывала приезд детей заведующая дошкольным сектором Кировского областного отдела народного образования О.Н. Желвакова.
Шестилетнюю Лилю Земскую вместе с воспитанниками 33-го ленинградского детсада на поезде привезли на кировский вокзал летом 1942 года.
- Девочка-дистрофик, ручки, ножки - как ниточки... Месяц добирались до Кирова, - вспоминает она.
Кисель из обойного клея и кипяток с сахаром - вот и вся еда
Сейчас Лилия Семёновна живёт в большой серой девятиэтажке на юго-западе Кирова вместе с дочерью, внучкой и двумя собаками. Ей 84 года. О войне, потере родителей и жизни в блокадном Ленинграде она говорит спокойно, как будто всё происходило не с ней.
- Родилась я в Ленинграде в 1936 году, хотя в паспорте и других документах годом рождения значится 1937 год. Возраст эвакуированных детей медики определяли по костям и в моём случае ошиблись, - говорит блокадница.
До эвакуации Лилия жила в коммуналке на втором этаже дома из красного кирпича на Арсенальной набережной. Окна комнаты Земских выходили на Литейный проспект, Финляндский вокзал и памятник Ленина. Район очень оживлённый. Когда началась война, здесь так часто взрывались снаряды, что маленькой Лиле казалось, что немцы бомбят только его.
- Били очень сильно, я думала, что только по нам бьют. Бесконечно летели эти бомбы: одна партия немецких самолётов не успеет улететь - уже новая на горизонте. И они настолько низко были над землёй, что мы могли разглядеть их цвет - грязно-бежевый - и номера. Ужасный стоял гул, повсюду взрывы - волны на Неве поднимались вверх метров на пять. Страх страшенный.
Услышав предупреждение о воздушной тревоге, мать Лили хватала девочку подмышку и бежала в бомбоубежище, которое находилось в машинном отделении Финляндского вокзала.
- Тогда я думала, что ноги у мамы длиной по три метра: когда мы бежали к вокзалу через все эти трамвайные пути, мне казалось, что я летела по воздуху. Она как прыгнет вверх! - а я оттолкнулась и лечу.
Ещё до начала блокады в Ленинграде ввели продуктовые карточки, по которым можно было купить товары по государственным ценам. Но уже в октябре выдачу продуктов по ним начали задерживать, полки магазинов пустели, нормы урезали. Если в июле 1941 года на одного человека полагалось 800 граммов хлеба, то в ноябре - только 250 граммов, а на детей до 12 лет и вовсе 125 граммов.
- Хлебная карточка была зеленоватого цвета. Такой квадратик размером с ноготок, а на каждом квадратике - число. Чтобы карточку у меня не отобрали, я её с такой силой сжимала в кулачке, что она становилась ужасно мятой, и её даже не хотели принимать.
Еды не хватало. Чтобы хоть чем-то прокормить Лилю, её мать разводила сахар в горячей воде и делала кисель из обойного клея.
- У нас был кусковой сахар, который отламывали щипчиками по крошечке - и в кипяток. А потом это пили. Вот и вся еда, - рассказывает блокадница. - Обойный клей мы весь съели. Мама делала из него завариху - такой жиденький киселёк: стакан выпьешь - и сытый.
Осенью Лиля вместе с матерью ходила на картофельные поля в пригород. Своих сапог у девочки не было, поэтому приходилось надевать мамины. Ходить по глинистой земле в них было практически невозможно.
- Сапог застрянет, нога из него выскочит, и ступаешь прямо на землю, а потом грязную обратно внутрь суёшь. Вот так соберём пять - шесть малюсеньких картошин, домой придём, сварим, а там и картошки-то нет, только жидкость сладкая.
Вскоре сотрудников Кировского завода, где работала Лилина мама, совсем перестали отпускать домой, работать приходилось почти круглосуточно. В одном из помещений для рабочих обустроили комнату, где они могли поспать несколько часов перед тем, как снова встать за станок.
Так зимой 1941 года, когда морозы в Ленинграде доходили до -40 градусов, Лиля осталась совсем одна в холодной комнатке с вылетевшими от удара взрывной волны окнами. О том, что её мать умерла от голода на заводе, а отец погиб при обороне Ленинграда, девочка узнала только после войны.
Эвакуация
От голодной смерти малышку спасла соседка тётя Лиза, работавшая воспитателем в 33-м детсаду, куда раньше ходила Лиля. Женщина взяла девочку обратно в садик, а в 1942 году его воспитанников отправили в Кировскую область.
- Эвакуация проходила на катерах через Ладожское озеро. Бомбили «Дорогу жизни» немцы бесконечно, поэтому очень много людей ушло на дно Ладоги. Мы плыли в деревню Кобона, что на восточном берегу озера. Когда прибыли на место, все взрослые встали в ряд и с катера нас, как кирпичики, перекидывали с рук на руки, а потом садили в товарный вагон.
На дне вагона лежала до жути колючая солома, от которой месяцами немытые дети со вшами в волосах и в каждой складочке белья чесались ещё больше. До Кирова добирались целый месяц. Немцы бомбили и сам состав, и железную дорогу.
- Состав останавливался, нас прятали за какими-то печками в деревнях. Я помню, как мы шарахались от этих взрывов.
Всю дорогу Лиля сосала хлебную корку, которую ей дала воспитательница. Жевать девочка не могла - челюсти не двигались. Пытаясь запихнуть кусок хлеба в рот, Лиля до крови стёрла губы, но ничего не получалось. Тогда тётя Лиза руками разжала зубы ребёнка, и корочка оказалась внутри.
Приехавших в Киров ленинградских детей сразу с поезда погрузили на подводы и повезли в Слободской. Там блокадников повели в прачечную. Всех детей помыли, побрили наголо, а одежду сожгли в печи.
- Были мы, как птенцы с одного гнезда, - одинаковые: все дохлые, гладко подстриженные.
Помытых и переодетых детей снова усадили на подводы и отправили в село Первомайское. В лесу на берегу Вятки для ленинградцев уже подготовили три брусковых дома: два для детей и один для воспитателей. Домики были совсем новые, внутри ещё пахло смолой. Ребят, что поздоровее, сразу расселили по комнатам, а больных и неходячих, в числе которых была Лиля, поместили в изолятор.
- В изоляторе нас держали месяц, пока мы на ноги не встали. Давали скудный паёк: жиденький супчик и чай с молоком, а больным ещё ложку рыбьего жира и молоко дополнительно. Много есть нам нельзя было - желудки уже все высохли, поэтому кормили по чуть-чуть.
В Первомайском 350 ленинградских детей прожили с лета 1942-го до лета 1945 года. После войны ребят, чьи родители были живы, стали забирать домой. Лиле и ещё девятерым ленинградцам возвращаться было некуда.
- Когда почти всех детсадовских забирали, приехала соседка тётя Лиза, в шинели военной и в сапогах. Я её увидела и заревела: «Забери меня с собой!» Она говорит: «За тобой приедут», - и суёт мне чёрствый розовый пряничек, чтобы хоть как-то успокоить.
Была Земская, стала Кисельникова
Скоро Лилю и правда забрали: девочку решил усыновить начальник слободской милиции Семён Иванович Кисельников. Он сам приехал за малышкой на подводе с белой лошадью, которая Лиле показалось похожей на царскую карету.
- Так я была Земская, а стала Кисельникова, - говорит блокадница.
Семён Иванович привёз приёмную дочку домой. Бабушка, когда малышку увидела, сразу заохала: «Что за лягушку-то вы привезли? Где ж так миленькую измождили?»
В Слободском Лиля пошла в первый класс. К первому сентября школу подготовить не успели, поэтому уроки проводили не в классах, а прямо в коридоре. Столы поставили в ряд: справа - девочки, слева - мальчики. Из девчонок никто не хотел садиться с краю, рядом с ребятами. Решили отдать это место Лиле: она-то с парнями справится.
- Мальчишки пишут быстро, не стараются, а я каждую буковку выводила. И вот парни договорились, и меня один из них так пихнул, что моя рука дёрнулась и черту во всю тетрадь провела. А у меня был портфель из мешковины с кучей учебников внутри, я этим портфелем как дала ему по морде, что у него сразу кровь из носа пошла. После этого меня на неделю из школы освободили. Отец потом ходил меня восстанавливал. Но зато все мальчишки меня с тех пор стали бояться.
Когда Семёна Ивановича повысили и перевели в Киров, Лиля стала учиться в женской гимназии рядом с Театральной площадью, где сейчас находится Вятская православная гимназия.
- В школе я была, как парень: боевая, драчливая, и задеть меня нельзя. Вот после восьмого класса меня из гимназии и выпроводили. Директор сказала папе: «Куда угодно её отправляйте, больше учить не можем». И я ушла в Кировский лесотехнический техникум на транспортный факультет.
«Я не помнила, как отца зовут, как маму, где мы жили»
После учёбы Лилия пошла работать на станкостроительный завод, где встретила будущего мужа. В 19 лет ленинградка вышла замуж, потом родила сына, а затем и дочь. Живя в Кирове, Лилия всё время думала о Родине. Каждый отпуск она ездила в Ленинград, пытаясь найти родной дом.
- Муж меня не останавливал: он знал, что я ищу своё гнездо. От пережитого страха у меня память напрочь отшибло. Я не помнила, как отца зовут, как маму, где мы жили - ничего.
В 1963 году Лилия в очередной раз приехала в Ленинград. Во время поездки на трамвае она вдруг решила выйти на одной из остановок и сразу же узнала родные места. Лилия, доверившись интуиции, шла и шла по ленинградским улочкам и в итоге наткнулась на свой дом.
- Во двор захожу, а там старики в домино играют. Всё вокруг разбомбили, а стол этот стоит там же, где и до войны. Я к ним подошла, разговорились. Тогда я в первый раз увидела, как мужики плачут. Они мне сказали, как найти домоуправление. Там подняли домовую книгу, в которой была написано: «Земская Лилия Дмитриевна родилась 5 марта 1936 года в Ленинграде, отец - Земский Дмитрий Александрович, мать - Чайкина Елена Титовна». До отъезда в Киров я гуляла по местам, где мы раньше с мамой бывали: цирк, зоопарк, кукольный театр. И потихонечку память восстанавливалась, всё вставало на места.
В Питер Лилию Семёновну тянет до сих пор. Она говорит, что даже пыталась переехать туда ещё в советские годы. В СССР продать квартиру было невозможно, единственным вариантом был обмен. Блокадница искала подходящее жильё в Ленинграде, но в итоге испугалась нарваться на мошенников и лишиться квартиры. Так и осталась жить в Кирове.
Последний раз на Родине Лилия Семёновна была пару лет назад, этим летом хочет побывать там снова, но ещё не нашла компаньонов. Зовёт с собой дочь, но та пока отказывается: говорит, что собак оставить не на кого.
Фото: Свойкировский.рф, архив героини материала
Как-то с парнем из Свечи разговаривал, он говорит, что там блокадников прямо возле железки выгружали и вроде даже хоронили... Вроде. Я это к тому, что все эти истории уходят вместе с очевидцами.
=
А детей полно было..
Сведения об эвакуированных детских учреждениях по районам Кировской области в 1942 году.
Александр Рашковский, краевед 20 октября 2011 года