26 апреля 1986 ночное небо над Чернобыльской АЭС осветили всполохи пламени. В битве с невидимым врагом – радиацией – столкнулись ликвидаторы, которые сдерживали её всеми возможными способами. О том, как людей отправляли на место катастрофы, в каких условиях они жили и работали, порталу Свойкировский рассказал председатель КРОО «Союз Чернобыль» Леонид Мокрецов.
Как вы оказались в составе ликвидаторов аварии на Чернобыльской АЭС?
– Когда в 1986 году произошла катастрофа на Чернобыльской АЭС, наш 932-й отдельный механизированный полк гражданской обороны (кадра) развернули с целью проверки и подготовки к отправке для проведения аварийно-восстановительных работ. Однако отправка не состоялась и военнообязанных запаса, предназначенных в наш формируемый полк, стали направлять через органы военного управления.
Военнослужащих, в том числе и меня, в одиночном порядке по распоряжению заместителя министра обороны – начальника гражданской обороны СССР направили в войсковую часть 59828. Это была Оперативная группа Особой зоны ГО СССР, которая выполняла работы на объекте «Укрытие».
Известно ли, сколько всего человек из Кировской области призвали в Чернобыль?
– Из Кировской области в ликвидации приняли участие 3 985 человек. Из них 2552 человека – военнообязанные запаса и кадровые военные всех силовых структур, в том числе Министерства обороны, Гражданской обороны, Внутренних войск, Службы безопасности и МВД.
Также в командировку отправляли работников Кирово-Чепецкого химкомбината, Монтажно-строительного управления № 1, Медико-санитарной части № 52 и ЦРБ.
Подобное событие – не рядовой случай. Что вы почувствовали, когда узнали об аварии?
– 1986 год, когда взрыв только случился, это было самое опасное время. Потому что многие не знали и не понимали, с каким уровнем радиации придётся работать. Те же пожарные, которые первыми прибыли на место, вступили в неравную схватку. Они ведь не знали, насколько высок уровень радиации. Молодые парни переоблучились, погибли, конечно, не сразу, но они погибли.
В ту роковую ночь в рабочей смене на станции находились два наших земляка: Александр Кудрявцев и Юрий Вершинин – инженеры-атомщики. Они предприняли все возможные меры, чтобы предотвратить распространение огня. Но они ещё не понимали весь масштаб катастрофы, потому что из машинного зала, где стоят все пульты управления реактором, не видно сам реактор. В реакторном зале они увидели жерло, из которого шёл выброс огня сине-зелёного и красно-жёлтого цветов. Это была ядерная реакция. Они находились там без средств защиты, рассказывает Леонид Мокрецов.
Насколько ваши представления были близки к реальному положению дел?
– Ещё в начале своей военной службы, в 70-х годах, я видел аналогичное сооружение в городе Сосновый Бор на строящейся Ленинградской АЭС. Поэтому мне были понятны только масштабы разрушения. А о радиации знал теоретически и из рассказов сослуживцев, принимавших участие в учениях на Семипалатинском полигоне и в Тоцком.
События 38-летней давности – это случай мирового масштаба. Я бы даже сказал, планетарного размера, не имеющий границ в атмосфере Земли. Более 200 тысяч кв. км были заражены радиоактивными изотопами, экологии и природе был нанесён колоссальный ущерб.
Как вы добирались до Чернобыльской АЭС?
– На место аварии ездили вахтовым методом. На основании приказа начальника штаба я самостоятельно прибыл в Киев. Там нас разместили в цокольном помещении правительства Украины. После формирования группы мы поехали в Чернобыль.
Путь лежал через заросшие поля, пустые, безжизненные хутора и посёлки, потому что население эвакуировали за 30-километровую зону от ЧС. Нас привезли в администрацию города Чернобыля, где был развёрнут штаб группировки войск. Там получил направление в войсковую часть 59828, которая находилась в административно-бытовом комплексе первого атомного реактора.
Где вас разместили и в каких условиях вы жили?
– Личный состав оперативной группы, куда я был направлен, размещался в частном секторе на окраине Чернобыля, внутри 30-километровой зоны. Вода была только холодная, а удобства на улице. Усиленное питание было организовано из чистых и свежих продуктов, вода была бутилированная. Сотрудников разных министерств и ведомств размещали как в частном секторе, так и в кирпичных домах.
В чём заключалась ваша работа как ликвидатора?
– Сначала на станции я был назначен приказом начальника штаба на должность старшего офицера направления на объект «Укрытие». После полученной предельно допустимой дозы радиации меня перевели в состав управления оперативной группы. Стал организовывать и проводить с личным составом дезактивацию помещений, контролировал время нахождения людей на опасных участках.
Из чего состояла спецзащита ликвидатора?
– При уборке радиоактивного мусора и разборе завалов ликвидаторы надевали специальные костюмы из целлофана. От радиации они, правда, не защищали, а вот от радиоактивной пыли – да.
Основными средствами индивидуальной защиты были дозиметрические приборы, индивидуальные измерители доз, респираторы типа «Лепесток», очки и резиновые перчатки. При этом спецодежда ликвидатора зависела от места выполнения работ и уровня радиации. Если человек работал на точке с высокой радиацией, то дополнительно надевали свинцовые фартуки.
Какой был распорядок дня у рабочих?
– Мы поднимались в 06:00, через час собирались на завтрак. На станции работы стартовали в 08:00 и заканчивались в зависимости от уровня радиации в местах, где трудились люди. С 18:00 до 20:00 рабочие ужинали. У вечерней и ночной смены инженеров-атомщиков был свой особый график.
Ощущается ли радиация физически?
– Как говорят, единственное природное явление, которое человек не чувствует, – это радиоактивность, а вот ощущения при первых признаках радиации: привкус металла во рту, воспаление носоглотки и слизистой глаз, красный загар лица и рук, тошнота и диарея.
Высокие дозы радиации уже разрушают клетки, ткани и внутренние органы и приводят к куда более тяжёлым последствиям. Например, к ожогам, лучевой болезни, онкологическим заболеваниям, разрушению клеток костного мозга, половых клеток, мышц и костей.
Жить в такой страшной и опасной обстановке психологически тяжело. Как вы выдержали?
– Сказать, что всё было легко, значит, предать память погибших и умерших ликвидаторов. У каждого были свои сложные моменты в работе. Мысленно, конечно, каждый был со своими родными, никто не хотел переоблучиться. Берегли себя, насколько было возможно, но радиация беспощадно делала своё дело. Человек не застрахован от судьбы.
На данный момент внутри объекта «Укрытие» осталось примерно 170 необследованных помещений. К ним нет доступа из-за высокой радиации, а также непроницаемых преград, созданных взрывом и при заливке бетона строителями «Саркофага».
Сегодня первый, второй и третий атомные реакторы заглушены. Хоть станция и не производит электроэнергию, там продолжают работать люди. Они обслуживают оборудование и следят за безопасностью, чтобы посторонние не проникали на территорию. Может, и наступит время, когда запустят оставшиеся энергоблоки. Но о четвёртом реакторе и речи быть не может.
Как снимали нервное напряжение?
– Досуг создавали из тех возможностей, которые были в частях и местах размещения. В войсковых частях и районном Доме культуры показывали кино, также ликвидаторы писали письма родным и близким, общались с сослуживцами. В обязательном порядке посещали баню.
За время моей службы было два хороших концерта. Первый прошёл в здании администрации района. Тогда выступал Иосиф Кобзон со своей группой. Второй концерт был на стадионе, туда пригнали четыре автомобиля КамАЗ, раскрыли борта и получилась импровизированная сцена. Выступал рок-музыкант, гитарист Владимир Кузьмин с группой «Динамик».
Концерт Иосифа Кобзона в Чернобыле (1986). Фото: кадр из видео ютуб-канала «Советское телевидение. Гостелерадиофонд»
Для ликвидаторов, которые больше остальных отличились, проводили экскурсии и поездки в Киев. Возили в Киево-Печерскую лавру, в музей Великой Отечественной войны. Проводили прогулки по Крещатику (главная улица в Киеве) и обзор со смотровой площадки на реку Днепр.
Иногда мы спонтанно сами устраивали себе досуг. Среди нас были и гитаристы, и певцы, и чтецы стихов. Хорошо помню Василия Дуборгина из Сибири, он знал наизусть стихотворения Леонида Филатова. Было приятно слушать, как он нам читал про Федота-стрельца, удалого молодца. Он их выучил и читал своим детям, а в Чернобыле – уже нам.
Какие, по вашим воспоминаниям, были самые сложные моменты в работе?
– После получения своей дозы радиации меня перевели в состав оперативной группы. Мы заступали на ночное дежурство. У меня было таких дежурств два. Возможно, это моя судьба, но именно в эти дни открывали вентиляционную трубу, которая выбрасывала радиоактивные вещества из объекта «Укрытие» в приземный слой атмосферы. Это является основной частью мониторинга радиационной обстановки внутренних помещений. После таких дежурств всё жгло, а внутри будто выворачивало. За помощью обращался к медикам, они давали таблетки, и боли проходили. Но такого, чтобы я не выходил на смену из-за здоровья, – не было.
Ещё из тяжёлого было передвижение по улице. Старались двигаться очень внимательно и избегали ветра. Так как он поднимал пыль, а она содержит в себе радиоактивные нуклиды. Если видели, что машина быстро едет, то отходили подальше, потому что за ней поднимался большой шлейф пыли.
Сказалась ли работа ликвидатора на вашем здоровье и здоровье ваших коллег?
– Безусловно, отработав 60 дней подряд, без выходных, на объекте «Укрытие», у всех здоровье было подорвано. В последний день моей командировки я проходил медицинскую комиссию на аппарате «СИЧ» (счётчик излучения человека – спектрометр). Он определяет содержание радионуклидов в организме человека: в лёгких, щитовидной железе, желудочно-кишечном тракте, тонком и толстом кишечнике. После обследования врач сказал: «У тебя «норма».
К моему сожалению, последствия радиации меня достали. В разные годы мне было проведено несколько полостных операций. Только благодаря врачам и маминой молитве я сегодня в строю.
Как сложилась ваша жизнь после работы ликвидатора на Чернобыльской АЭС?
– Прибыв из Чернобыля к месту службы в Киров, начальник штаба дал мне отпуск на две недели. После событий в Чернобыле я служил ещё 16 лет, до 2004 года. Общая выслуга в Вооружённых силах – 33 года. Сейчас имею статус: ветеран военной службы, участник ликвидации последствий ядерной катастрофы на объекте «Укрытие» ЧАЭС, садовод, ну и муж моей любимой жены. А сын – офицер-вертолётчик и внуки кадеты (ВПЦ «Вымпел») продолжают военную династию.
Сегодня в области проживает 1 689 человек чаэсовцев и поровцев. Память всех кировчан – участников ликвидации чернобыльской катастрофы увековечена на Мемориальном комплексе в посёлке Костино. Всего в Кировской области создано около 36 памятных мест: закладные камни, музейные экспозиции и памятные доски на зданиях.
Леонид Мокрецов приглашает всех кировчан на ежегодное памятное мероприятие, посвящённое 38-й годовщине катастрофы на ЧАЭС. Оно состоится 26 апреля в 12:00 в посёлке Костино.
703
Предложить новость
26 апреля 2024, в 12:04
