Теракт в Крокусе Родительский чат ПоговорИИм Лунный календарь 2024 Дачные хитрости
Новости
 
ВХОД / РЕГИСТРАЦИЯ
 
 
  • Новости
  • Интервью
  • Михаил Коковихин: «Протест против лжи и произвола рождает энергию для творчества»

Михаил Коковихин: «Протест против лжи и произвола рождает энергию для творчества»

Автор:
3 марта 2017, в 10:52
Просмотров: 4689

Литератор и поэт о знатных людях Вятки, цензуре и творческой силе протеста.

От кировчан часто приходится слышать, что культурная жизнь в городе бедна и однообразна: некуда сходить, нечего читать. Не соглашаясь с этим, мы решили узнать, как обстояли дела с культурой в советские годы. Во Всемирный день писателя литератор и поэт Михаил Коковихин рассказал порталу Свойкировский о творческом андеграунде, своих стихах и журналистике – «тогда и сейчас».

Михаил Алексеевич, сегодня Всемирный День писателя. Вы отмечаете этот праздник?

— Честно говоря, я впервые от Вас это услышал. В Википедии сказано: праздник учрежден ПЕН-клубом (правозащитная неправительственная организация, объединяющая профессиональных писателей, поэтов и журналистов — прим. ред.). Но в Кирове никто к нему не принадлежит. И в официальном Союзе писателей России я тоже не состою. В советские годы попасть в СП было сложно. А сейчас — наоборот. Но не хочу вступать в стаю. Я, как говорили раньше, «несоюзная молодёжь».

Вы считаете себя писателем?

— Пожалуй, нет. Писатели — это Пушкин, Достоевский… Поэтом — может быть. Но я всё-таки не только стихи пишу, но и прозу. Так что я — литератор. Это наиболее ёмкое слово.

Михаил Коковихин: «Протест против лжи и произвола рождает энергию для творчества»

Вы начинали работать в Госбанке в качестве бухгалтера, а потом поступили на филфак. Как так получилось?

— После школы я выбирал куда пойти: в пединститут на филфак или в Госбанк, где моя мама работала инспектором. Решил для начала подзаработать денег, а потом пошёл на подготовительные курсы филфака. В том числе благодаря им поступил. Выбрал не цифры, не деньги, а слова. Родители не настаивали на получении определенной специальности. Хотя мама советовала стать бухгалтером.

На филфак Вы пошли, чтобы получить профессию или это образование для души?

— Я выбирал: быть учителем или журналистом. Но педпрактика, на которой я был, показала, как трудно общаться с современными школьниками, поддерживать дисциплину и прививать интерес к литературе. Так что после филфака я пошёл в «Комсомольское племя».

Про нынешних школьников точно так же говорят.

— Это всё еще усугубилось. Сейчас человека очень многое отвлекает — гаджеты, интернет. Общий информационный шум…

А Вам было интересно учиться на филфаке?

— Было немало предметов, которые нам в общем-то не нужны, типа научного коммунизма. Но меня примирял с филфаком философский кружок под руководством Михаила Ненашева, знакомившего нас с философией экзистенциализма, а не марксизма. На втором курсе с помощью Ненашева я создал киноклуб «Кадр», через три года преобразованный в «Сталкер». Мы смотрели и обсуждали некассовые, авторские, философские кинокартины: всего Андрея Тарковского, «Пир хищников» Кристиана-Жака, «Конформист» Бертолуччи, фильмы Вайды, Феллини, Антониони и подобные.

На Вас повлияла экзистенциалистская философия?

— Думаю, да. Она о том, что в пограничной ситуации перед лицом смерти человек осознаёт свою подлинную сущность, свою экзистенцию и выбирает собственный путь, свои ценности, отбрасывая всё наносное, всю мишуру, навязанные обществом и государством нормативы и условности.

Михаил Коковихин: «Протест против лжи и произвола рождает энергию для творчества»

Когда Вы начали писать стихи?

— Пробовал ещё в четвёртом классе, но по-дилетантски. Осознанно начал писать, когда на подготовительных курсах познакомился с поэтом Василием Зыкиным. У нас был неформальный литературный кружок на его квартире. Вася Зыкин попросил меня писать каждый день по стихотворению, а потом всё оценивали. Так я совершенствовался.

Неформальный кружок – значит, подпольный?

— Не совсем. Мы просто не принадлежали ни к какой организации и не слишком афишировали свое существование. Хотя историк Валентин Сергеев, преподававший на курсах пединститута, приносил полузапретную литературу. Например, «Один день Ивана Денисовича» тогда уже убрали в спецхран.

Какие писатели и поэты Вам нравились и кого читаете сейчас?

— Мне очень нравились стихи Андрея Вознесенского. Позже — Мандельштам, Хармс и арабский поэт Абу-ль-Аля аль-Маарри, переведенный Арсением Тарковским: его стихи точны, экзистенциальны, без выкрутасов и даже без метафор. Из современных писателей интересен Владимир Сорокин, который в романе «День опричника» предсказал всё, что сейчас происходит. Если кто и достоин Нобелевской премии по литературе, так это он. А вот к Прилепину я равнодушен: его «Обитель» считаю помесью раннего Солженицына и психологизма Толстого.

Из кировских писателей можете кого-то выделить? Есть ли вообще в Кирове известные авторы?

— Из вятских поэтов больше других мне нравятся Светлана Сырнева, Людмила Суворова, сюрреалист Олег Чарушин, замысловатый лирик Саша Маслеников из Кирово-Чепецка. В прозе никого назвать не смогу. У нас проза, в основном, почвенническая и православная. Взять хотя бы тех, кого награждают на «Вятской книге года». Может быть, отличные прозаики уже уехали из Кирова?

Вы сами когда-нибудь хотели уехать?

— Когда-то, может быть, и хотел. Сейчас переезжать поздно. Я уверен, что улитка всегда несёт свою раковину с собой. И те экзистенциальные проблемы, которые у тебя есть, последуют с тобой в другой город. Решать их можно и не меняя место жительства. Да и считаю, что судьба моя состоялась. Издал несколько книг. Можете посмотреть последнюю, 2015-го года.

Михаил Коковихин: «Протест против лжи и произвола рождает энергию для творчества»

У Вас тут на первой странице Алексей Навальный в образе Че Гевары.

— В коллаж вклеен известный плакат зимы 2011-2012 годов как символ. Это иллюстрация к стихотворению «Вальс Болотной площади».

Вы поддерживали протесты на Болотной площади?

— Да, в декабре 2011-го мы ходили в Кирове с белыми ленточками на митинги за честные выборы. Но с тех пор ситуация в стране ещё больше ужесточилась.

В Ваших стихах, написанных ещё в советские годы, чувствуется оппозиционный настрой. Как формировались Ваши взгляды?

— Наверное, у меня это от Вознесенского. У него есть такие строки: «Художник первородный — всегда трибун. В нём дух переворота и вечно — бунт». Я считаю, что поэт, литератор должен возрастать на противодействии нечеловеческим условиям. Протест против несвободы, лжи и произвола рождает энергию сопротивления, энергию для творчества. Пушкин тоже начинал с антиправительственных стихов (ода «Вольность» и пр.). Или Лермонтов: «Вы, жадною толпой стоящие у трона, Свободы, Гения и Славы палачи! Таитесь вы под сению закона, Пред вами суд и правда – всё молчи!..» Я не то чтобы оппозиционный литератор: просто критически отражаю нашу действительность, которая, согласитесь, далеко не идеальна.

Некоторые считают, что художник не может политически высказываться, потому что это будет уже похоже на пропаганду.

— Я не считаю, что у меня политические стихи. Процитирую Мандельштама: «Мы живём, под собою не чуя страны, наши речи за десять шагов не слышны…» Разве это пропаганда и агитация? Это гражданская эпиграмматическая поэзия.

В 1988 году Ваши соратники организовали первую в Кирове неформальную демонстрацию. В чем был её смысл?

— Это была первая несанкционированная акция в городе. На официальные демонстрации ходили рабочими коллективами: так было принято. А нашу демонстрацию никто не разрешал. На неё пришли люди, которые не подчиняются официальным запретам. Их было много: в колонне шли от 200 до 500 человек. А с зеваками — до тысячи. Демонстрацию мы приурочили к 22 апреля — дню рождения Ленина. Хотя организаторы не были ленинцами, а, скорее, были анархистами в духе Кропоткина. Сергей Бачинин (бывший редактор газеты «Вятский наблюдатель» — прим. ред.) произнес речь, что власть в Кирове захватила бюрократия, которая разрушает город. И если мы хотим сохранить нашу старинную архитектуру, мы должны бороться против бюрократов, за самоуправление. Было целое движение за сохранение старого города.

Михаил Коковихин: «Протест против лжи и произвола рождает энергию для творчества»

Почему вас не разогнала милиция?

— Нас призывали разойтись. Но когда никто не разошёлся, а наоборот, пошли маршем по улице Коммуны, перед нами встал кордон из милиции, функционеров и «афганцев». Назревало побоище. Но после короткого спора с демонстрантами «афганцы» и «функи» развернулись и сами возглавили колонну. Хочешь угробить движение — возглавь его.

Вы рассказали, что работали в «Комсомольском племени». Каково работалось с Вашими убеждениями?

— Я писал о культуре – рецензии на фильмы и спектакли, делал интервью, ездил в командировки по сельским домам культуры, писал о том, как там прогнивают полы, как население пьянствует. Было интересно, я узнавал жизнь. Но проработал всего три года, пока не возникли трения с КГБ. Меня переместили за антисоветские разговоры в многотиражку Вятского речного пароходства «Речник Вятки». Обвиняли и в том, что некоторые мои заметки написаны эзоповым языком с диссидентским подтекстом. В 1981 году, когда в Польше начались забастовки профсоюза «Солидарность», я разместил заметку о соревнованиях по классической борьбе с заголовком «Борцы уехали в Польшу». И это в том числе мне вменили в вину чекисты.

А Ваши стихи печатали?

— Нет, они уже тогда были явно несоветские, непечатные. В 1981 году я напечатал на машинке первый самиздатовский альманах «Ноев ковчег», со стихами однокурсницы по филфаку Светланы Сырневой, Людмилы Суворовой и моими, с рассказом Виктора Бакина (5 экземпляров). «Ковчег» тоже привлек внимание органов. Обвиняли, что альманах якобы инспирирован спецслужбами Запада.

Как родные отнеслись к Вашим делам с КГБ?

— Отец переживал, потому что именно он достал повестку КГБ из почтового ящика и спросил: «Что это такое?» Пришлось объясняться. А в Кировском управлении КГБ всё закончилось профилактической беседой. Мне пригрозили, что если с моей стороны продолжатся подобные действия, то меня посадят по антисоветской статье.

Михаил Коковихин: «Протест против лжи и произвола рождает энергию для творчества»

В годы перестройки Вы издавали и распространяли журнал «Авангард». Было ли до него что-то интересное в плане культуры в Кирове?

— До перестройки всё в целом было зашорено, хотя какое-то шевеление наблюдалось. А с 1986 года в «Авангарде» — журнале Вятского литклуба «Верлибр» — мы печатали стихи, рассказы, повести, дискуссии маститых писателей с членами клуба, критические статьи, переводы зарубежных авторов. Как поэты мы наследовали традиции русского авангарда. Печатал журнал Николай Голиков, нынешний редактор журнала «Товар-Деньги-Товар», у себя на кухне на печатной машинке. По пять копий. А потом продавал по 10 рублей — практически по цене водки. Постепенно мы увеличивали тираж. Нас читали коллеги, гуманитарии, библиотекари Герценки, работники Кировского обкома партии, комсомола, УКГБ. Как-то секретарь по идеологии Юрий Карачаров собрал нас всех и пригрозил, что если мы будем продолжать писать в том же духе, то нас закроют. Но потом разогналась перестройка, гласность, и все претензии к нам отпали. После августовского путча надобность в этом журнале отпала. Бывшие авторы, в том числе я, начали работать в газете городского Совета «Выбор», превращая её во второе издание «Авангарда», — с уклоном в литературный стиль, с иронией, с пародией на советскую печать.

Вам ближе поэзия или журналистика?

— Со временем поэзия стала ближе. Журналистика была хобби и способом заработать. С 2014 года, когда обанкротилась «Вятская особая газета», я больше не работаю, кроме редактирования интернет-журнала «Бинокль». В местные проправительственные газеты идти не хотелось. Комплиментарное отношение к власти — это уже не журналистика, а пиар. В прошлом я читал «Вятский наблюдатель», пока редактором был Бачинин. Но потом уже не так интересна стала эта газета, не так остра. А «бесплатки» сразу сдаю в макулатуру. Думаю, журналистика кончилась на «Вятской особой газете».

В 2013 году Вы презентовали книгу «Знатные люди Вятки». Как выбирали героев?

— Ещё в «Вятской особой газете» печатался мой цикл очерков «Знатные люди Вятки». Почти восемь лет я писал о местных нонконформистах: художниках, литераторах, политических деятелях, музыкантах, артистах. Среди них, например, бывший замглавы департамента культуры Евгений Деришев, директор «Галереи Прогресса» Дмитрий Шиляев, художница Елена Авинова. Я выбирал тех, кого лично знал. Мне кажется, этим и ценны эти очерки. Я пытался очертить образ героев и оценить. Оценка в журналистике — это важно. Сейчас журналисты превращаются в сканер: что видят, то и пишут. Но у журналиста должна быть продуманная позиция. Некоторые мои герои посчитали, что о них написано слишком «альтернативно». Они себя такими не видели.

Михаил Коковихин: «Протест против лжи и произвола рождает энергию для творчества»

Кого из современников Вы включили бы во вторую часть «Знатных людей», если бы она была?

— Давно хотел написать про Сан Саныча — Александра Галицких (бывший заместитель председателя областного Правительства — прим. ред.). Мы вместе учились в «педе». Но надо дождаться итогов его деятельности. Интересно проследить весь путь.

А бывшие члены клуба «Верлибр» и авторы журнала «Авангард» чем сейчас занимаются?

— Светлана Сырнева пишет стихи для журналов, иногда издает сборники. Литератор Сергей Ухов занимается краеведением, составляет родословные. Поэт Сергей Шуклин стал священником в Уржуме. Георгий Антонов, прозаик и опять же поэт, делает нагайки для казаков и плётки для самообороны и ролевых игр. Олег Чарушин восстанавливается после перелома. Сергей Бачинин продолжает заниматься журналистикой в Москве.

В одном из интервью Вы говорили, что Вам было интереснее писать и жить в 90-е годы. Почему?

— Тогда была перспектива, веселуха. Кончилось это реваншем бюрократии. Начиная с 2000-х мы наблюдаем тот же застой, как при Брежневе. Перспективы не чувствуется. Топтание на месте. Я тут даже написал такой стих: «Наш паровоз меж трёх осин / дымит гудками в тупике. / А машинист возглавил клин / журавок и ушёл в пике. // Прощай, родимый! Как-нибудь / вне времени и вне пространств / и без тебя пройдём наш путь. / Для нас что Хрущ, что Ющ, что Трамп. // Мы простецы, и мал наш сад. / Еду мы ростим и едим. / Догробный мир, загробный ад – не всё ль равно? Один в один».

Считается, что каждый журналист мечтает написать роман. А о чём мечтает поэт?

— Думаю об антиутопии. Через неё можно выразить свои представления о настоящем, и о том, к каким ужасам могут привести сегодняшние тенденции. Это отлично удалось Сорокину, Бёрджесу, Замятину, Хаксли. Интересно, к чему всё придёт. Но тогда, наверное, придётся писать о клонах, о телепортации сознания, о манипуляциях горстки хозяев над новыми рабами...

Все соцсети
Комментарии
9
 
Комментарии (9)
Предложить новость
 
Комментарии
 
Гость
 
Гость
Ссылка на комментарий 3 марта 2020, в 20:04
Михаил из людей ,которых катастрофически не хватает России!Отсутствие свободы,вот ,что волнует Михаила!Спасибо за интервью!
 
Ваш комментарий ожидает модерации
   
 
Свойкировский.рф - сайт о том, как жить в Кирове. Без фейков, детально, непредвзято. Самые актуальные и интересные новости, репортажи, интервью, прямые трансляции, подкасты, журналистские исследования и эксперименты. Тематические разборы по запросам читателей. Самая подробная городская афиша и подборка свежих вакансий. Присоединяйся к нам!