Лидер группы «Смысловые галлюцинации»: «Творчество тем и хорошо, что можно вываливать самое нижнее днище самого нижнего ада»

- Я не сижу и не выдумываю песни, а жду, когда они сами ко мне придут. Это такой момент, который все близкие очень хорошо видят: я бросаю всё, и бегу сюда, в кабинет на втором этаже, закрываюсь - и всё, процесс пошел. Чувствую момент вдохновения и понимаю, что его нельзя пропустить. И тогда песни получаются органичными, понятными, простыми в хорошем смысле этого слова. И получаются они естественными, про то, что я сам могу знать. Соответственно, моя жизнь немногим отличается от молодых людей, мужчин, далее уже зрелых мужчин. И поэтому - тебе вот просто 41, ты с возрастом подошёл к тому моменту, в котором у тебя наступает этот резонанс, и всё становится понятно, всё встает на свои места. Это песни обычного по сути человека, я не считаю себя каким-то необыкновенным.

- Я стараюсь в себе ничего никогда не держать. Этим и хорошо творчество, что человек никогда не знает точно - правда то, о чем ты поешь, или нет. Поэтому смело можно вываливать самое нижнее днище самого нижнего ада, чем я, в принципе, всю жизнь и занимался. И в этом плане последний альбом «Нормально всё» очень показательный – там есть и мрачняк, и сильнейшая депрессия, которая на меня наваливалась после распада группы. И вот тот момент - это реально очень красивая история - когда сидя на берегу океана, на Гоа, я понял: некуда бежать. Я год до этого только и делал, что метался, если по-русски говорить. И вместо того, например, чтоб вернуться домой, я мог прилететь в Москву и подумать: «А полечу-ка я в Крым». Три дня там протусоваться и полететь через всю страну в Братск. Ездил в Таиланд, весь Крым объехал, по России ездил один на машине, ночевал там, где не решился бы в нормальном состоянии даже остановиться. И потом это просто пришло: некуда бежать! Пока сам с собой всё не разрулишь, нигде тебе покоя не будет. Нет нам покоя, как говорится.

- В январе этого года. Вот и считай, три года тебе осталось. И в тот момент я понял, что надо просто лететь домой, записать альбом и поставить точку во всей этой истории переживания и развала. Ужас, чего только люди не городили: «Как ты живёшь? Ещё и песни пишешь. Зачем?», «Как ты ещё не повесился?». Просто надо поставить точку: да, так случилось, и с этим надо жить. И жить надо нормально и счастливо.

И теперь процесс такой: сегодня, например, день прекрасный у нас на Урале выдался, я целый день на улице провёл, мы с сыном собирали новый мангал, кайфанули от этого невероятно. Звучит обыденно, но для человека в 45 лет, который теперь смотрит на жизнь, как ребёнок - это очень здорово, это «вставляет». Не то чтобы я жалею, что я раньше на это не обращал внимания. Я рад тому, что я хотя бы сейчас могу себе позволить спокойно жить, я сам себе хозяин.

Не хочу куда-то ехать – не еду, не хочу играть концерты – не играю, а хочу – играю. Все делаю не спеша, аккуратненько, присматриваюсь. Я торопиться перестал: такое ощущение, что жить-то ещё, как минимум, столько же, сколько уже прожил. Я не знаю, чем и когда закончится моя жизнь на самом деле. Но ощущение такое, что кайфануть можно уже сейчас, необязательно для этого бежать, высунув язык, и пытаться догнать кого-то. У каждого свой путь, так оно и есть.

- Там такая история получилась. В Екатеринбурге была группа «Каталог», причём история с ней была очень грустная. Лидер группы в какой-то момент просто не попадал в ту струю, которая была на хайпе, если современным языком сказать. Тогда процветал арт-рок, «Наутилус», Настя Полева, «Агата Кристи», а тут как бы такая бардовская песня со стёбом. А уже был «Чайф», и его одного было достаточно для такой концептуальной зоны как свердловский рок-клуб. И в тени этих групп «Каталог» ушёл со сцены, и лидер группы покончил с собой.

А группа была очень хорошая. Когда возникла идея сделать трибьют, я выбрал эту песню, и дописал к ней припев: «И даже если всё закончится этой весной, я всё равно этой весной доволен». Немного подчеркнул драматизм этой истории таким образом. Долго работал над этой песней, бережно. Она, конечно, отличается от остальных. В ней такие тёплые «советские» образы, сейчас их ни у кого в песнях нет.

- Если переиначить цитату нашего бывшего мэра - космос-то у нас в душе. Меня с детства увлекали эти книжки про космос, ещё так странно иллюстрированные, этот футуризм. И до сих пор у меня есть некое ощущение чуда. «Космос наш» - это символ того, что мы, наша страна, наши люди смогли сделать чудо. И поэтому Гагарин для меня, как икона.

Кстати, 4 октября 61 год назад началась Космическая Эра Человечества. Вообще, тему космонавтики я как флаг несу и в жизни, и в творчестве. Само словосочетание «Космос наш» заменяет множество других и сразу настраивает на романтический лад. И я надеюсь, что это как-то людям помогает. Это очень яркий символ, который всегда работает. Мне кажется, только самый отъявленный негодяй может что-то сказать про Гагарина плохое.

- Меня это слово не смущает, и я себя полностью считаю патриотом. Когда в компании артистов я говорю: «Да, я ватник, ребят!» Начинают говорить: «Ха-ха-ха. Ты поосторожнее!». Кому-то кажется, что любить Родину - это не модно, и мне каким-то образом «промыли мозги». Но могу сказать, что я осознанно поддерживаю патриотизм, я патриот в нормальном смысле этого слова, мне за это никогда не платили. Да, я играю концерты в поддержку нашей армии, наших военных - но делаю это абсолютно бесплатно. Наоборот - оплачиваю перелёты и гонорары музыкантов за свой счёт.

- Всё верно, его уже не существует. Ты знаешь, мы были последней группой, которая туда вступила. Соответственно, это был 1990 год. Это был ДК Свердлова, находится за площадью 1905 года, если по Володарского. Находится напротив дома, где жил Ельцин.

- Это всё красивая сказка, которая была реальностью в 80-х годах. Тогда куча моих друзей, в том числе и моя жена, приехали учиться в Екатеринбург именно потому, что здесь жили и ходили по улицам звёзды. Можно было встретить Славу Бутусова на улице, стрельнуть у него сигарету. Или ехать в троллейбусе, повернуть голову – а вот они, весь состав «Наутилуса», сидят на крыльце репетиционной базы, на солнце греются.

Сейчас мы с соратниками-земляками видимся, в основном, в самолётах и на фестивалях. Да, у нас есть очаги культуры, история с клубами наладилась, у нас есть «Телеклуб», в котором на неделе может быть по четыре концерта, вплоть до концертов иностранных звезд. Это один из немногих в стране клубов, который включается в большие туры. Для групп поменьше – «Дом Печати», там тоже всё нормально. С клубами, в целом, ситуация нормализовалась, да и с «братством» у нового поколения все окей, как положено - кучкуются, тусуются.

- Понятно, что буквально до последнего времени каждый концерт для меня был как первый. Сейчас сложился костяк: барабанщик Евгений Никулин и бас-гитарист Дмитрий Фоменко. Один живет в Москве, второй – в Сочи, и для репетиций мы слетаемся в Москву. На концертах в Москве и Питере к нам иногда присоединяются гитарист из «Пелагеи», саксофонист из «Умы Турман», и это всё репетируется на ходу. Разный звук, бывает, потому что разные технические команды. Техник – это главный человек, который тебя спасёт, если что. А тут понимаешь, что ты с ним ещё не отработал столько, чтобы он тебя с одного взгляда понимал, и ты постоянно как на линии огня. Это эмоционально очень тяжело. Это был постоянный шок.Постепенно я, конечно, привык, всё это как-то обустроил, сделал гибкие технические системы и чувствую себя нормально, даже хорошо.

И тут ещё такой момент – последний состав «Смысловых Галлюцинаций» играл с 2008 по 2016 год, 8 лет. Понятно, что под конец люди начинали уже терять мотивацию. Сейчас наоборот. Когда чужие техники подходят и говорят: «Блин, у тебя такие крутые музыканты», это, конечно, невероятно приятно. Вот так получается, что в 45 лет я вступаю в новую жизнь на подъёме, со свежими ощущениями. Меня окружают люди, которые получают удовольствие от процесса и делают всё с энтузиазмом. Можно ли мечтать о большем?

- Нет, со мной будут двое ребят из постоянного состава, а техники прилетят из Екатеринбурга. Единственное, чем плох сборный состав из разных групп – когда у тебя концерты, у них в основной группе тоже туры. Поэтому и играем мы такими составами, в основном, в Москве.

- Я прошёл такой интересный путь по машинам... Мне нравится всё вдохновляющее, что тебя возбуждает в хорошем смысле этого слова, когда ты не просто сел в машину и поехал, а испытываешь прилив радости. Мало того, и другие люди испытывают прилив радости. Поэтому я перепробовал кучу машин. Из самых ярких моментов это был Крайслер 300-С с двигателем 5.7, потом был Кадиллак SRX, такой, помнишь, катафалк еще до рестайлинга. На нём я ездил и в Анапу, и куда угодно. Потом был Шевроле Тахо, ну и ещё всякое по мелочи.

Сейчас у меня коричневый Фольксваген Жук. Как только он появился у дилеров, новый в 2014 году, я в самолёте про него прочитал - и сразу из аэропорта поехал в салон. На нём очень комфортно ездить, и все вокруг радуются: школьники машут рукой, продавец арбузов признаётся, что всю жизнь мечтал о таком и я молодец, что жизнь не откладываю на потом. На пароме в Крыму техникам кричишь: «Парни, как захожу?». А они говорят: «Да хорошо заходишь, на новом-то Жуке!». Причём не сказать, что машина очень уж дорогая, если сравнивать, например, с Корветом. Доступная вполне себе машина, жаль только, что опять её выпуск закрывают.

И еще у меня есть кроссовер, на котором я езжу иногда по России. Машина эта тоже в России продавалась мало - Форд Эдж. Хорошо себя чувствует на дороге. С Жуком, конечно, не сравнить, но в целом мне очень нравится. Мне, например, говорят, что нужно ехать в Омск, предлагают ехать на поезде. А я как представлю, что нужно со всем добром тащиться в поезде... Зачем? Я лучше кофры с гитарами в багажник закину, тысячу километров проеду, и я на месте.

- Я всё равно мотоциклист, привычки остаются – нужно оторваться и ехать спокойно. Но я и не из тех, кто несётся, как угорелый, и каждую фуру старается немедленно обогнать. По мне, если ты видишь впереди пять фур - ну что ж, жди подарка судьбы в виде второй полосы. Не надо дёргаться, ушатаешься гораздо быстрее.

Хочу сказать, что дороги стали значительно лучше. Я проехал не так давно, летом, из Екатеринбурга до Питера и из Питера в Севастополь. Это просто праздник! Везде строятся дороги. Понятно, что из-за этого бывают заторы, но факт – дороги строятся!

А дорога от Питера до Москвы - я не думал, что можно проехать её за 3 часа. Понятно, что я ехал достаточно быстро, не отказывал себе в удовольствии. Ну где еще так можешь себе позволить?

И тема с платными дорогами хорошая. Понятно, что в Москве эти сегменты дорогие, но я купил транспондер, и на трассах, которые идут в регионах, уже рублей по 50 с тебя снимается. Очень удобно, а главное – дорога у тебя хорошая, а значит, и безопасная.

- У моря люблю сидеть, у озера. Мне нравится вода. Дома хожу по участку, с собаками погуляю-поговорю, грушу побью, на гитаре поиграю, над песнями поработаю. Стараюсь находиться в режиме энергосбережения, без круглосуточного погружения в работу с головой, как раньше. Исполнилось 45 лет - сразу захотелось до 90 дожить.

- Продюсированием и помощью молодым и не очень молодым музыкантам я занимался долгое время и, знаешь, пришёл к выводу: этого делать не то чтобы не нужно, а просто нельзя. Человек должен сам прочувствовать полностью, что он будет говорить, как он будет выглядеть, как будет звучать вживую и в записи. И не то чтобы результат от моей помощи будет плохой, нет. Хорошо спродюсированный продукт всегда нормально слушается. Для самого артиста это губительно, в нём теряется воля, живучесть. Он привыкает на кого-то опираться, теряет способность самостоятельно принимать решения. Поэтому я теперь этим не занимаюсь. Как говорится, спасение утопающих – дело рук самих утопающих.

Есть, конечно, исключение, это Юлия Чичерина. Сотрудничество с ней - совсем другая история. Это состоявшийся артист, целостный и волевой. Ну и плюс мы с Юлией близкие друзья, знаем друг друга больше 20 лет. Для группы «Чичерина» я написал много. В частности, песни, посвящённые Донбассу. Работа с Юлией - это всегда за гранью обыкновенного, всегда на самом накале настоящих эмоций.

- Это, скорее, исторически сложилось: сюда перевезли все заводы, а в то время люди, которые на этих заводах работали - инженеры, техники - были элитой, и среда была очень креативная. А с другой стороны – обилие зон и воинских частей. Ну и плюс климат: погода нас не балует, солнца мало, как и у вас. Поэтому и люди сдержанные, умные, знают цену словам.