«Дети не меняются - меняется общество»: медсестра детского психиатрического стационара о работе с особыми детьми

— В школе интересовалась двумя предметами — биологией и историей. В итоге победила биология. Я выросла в семье зоотехника и в школьные годы много работала в зверохозяйстве «Вятка» звероводом. Уже в 14 лет ветеринары доверяли мне делать уколы. Я никогда не боялась медицинских манипуляций.

Помощь людям всегда была для меня приоритетом. В Советском Союзе было такое воспитание — мы всегда помогали пожилым. Это во мне глубоко укоренилось. В 1989 году я поступила в Кировское медицинское училище, а после год проработала акушеркой.

В общей сложности в медицине я уже 30 лет (за вычетом декретных отпусков). 27 лет работаю в Центре психиатрии и психического здоровья имени академика Бехтерева, из них 25 — в детской службе.

— Да, это было в 43-й школе. Я пришла работать туда ещё до открытия. Мне дали кабинет, я его вымыла. Потом познакомилась с врачом.

Мы начали приём в одном кабинете. Для меня это было открытие: раньше я работала во взрослой психотерапевтической службе, а здесь — детская. Совершенно другие подходы, всё иначе. Было интересно наблюдать, как дети отвечают, как проходит приём у детского психиатра.

Сначала мы работали в маленьком кабинете, а через четыре года нас перевели в 18-ю школу, потому что 43-я стала лицеем. С тех пор мы в этом коллективе. Филейка (район, где находится школа) стала для меня вторым домом.

— Я стала мудрее, терпимее и опытнее.

Я всегда чувствовала, что люблю детей, и они отвечали мне взаимностью. Крайне редко бывали напряжённые отношения. Самое главное в работе — уважение к каждому маленькому пациенту, будь он в первом классе или в одиннадцатом. Нужно относиться к ним, как к взрослым.

Ещё один секрет — помнить своё детство. Как тебе было в школе? Какие были страхи, огорчения? Без этой памяти работать с детьми, наверное, невозможно. Второй секрет — искренняя заинтересованность в их жизни и проблемах.

Я изучаю с ними компьютерные игры. Сама не играю, но много знаю. Доверие ребёнка можно завоевать только честностью. Детей не обманешь.

А работа усложнилась: стало больше документации, обязанностей. Они нарастали, как снежный ком.

— Это моя сущность. Я всегда была открытым человеком. Я рада детям, не устаю от них, у меня нет эмоционального выгорания. Они для меня — люди, которые пришли за помощью.

— Да, двое детей и четверо внуков.

— Раньше я относилась к детям, как мать, сейчас — как бабушка. Разница в требовательности. Мать должна больше требовать, бабушка — больше любить.

— Уход и наблюдение за пациентами, выполнение назначений врача, выдача медикаментов. Медсестра в дневном стационаре заполняет документы на приёме, составляет расписание занятий, контролирует посещение и сопровождает детей из класса к врачу или психологу. А ещё держит связь с родителями — по телефону или лично, работает с электронной и бумажной документацией, оформляет истории болезней, сдаёт отчётность, работает с архивом, следит за порядком в кабинетах. Важная часть работы — коммуникация с коллективом школы, поскольку мы находимся на их территории: они учат, а мы помогаем и корректируем психическое здоровье детей. Кроме того, я провожу массаж — за эти годы через мои руки прошло больше двух тысяч детей. Вот, вкратце, мои обязанности.

— Задержка психического развития, нарушения поведения (в школе и дома), неврологические проблемы, повышенная утомляемость, плаксивость, эмоциональные расстройства, конфликты в школе, неврозоподобные синдромы — заикание, тики, энурез и другие неврозы. Бывают и более сложные диагнозы, но мы работаем с теми, кого можно лечить в условиях дневного стационара.

— Если честно, особых изменений нет — меняются в основном критерии оценки. Врачи по-новому диагностируют, пересматривают подходы. Но сам процент психических нарушений, мне кажется, остаётся примерно тем же.

Однажды я спросила педагога, которому на тот момент было уже за 80 лет, он работал в 43-й школе до самой пенсии ещё до войны: «Сильно ли дети изменились за эти годы?». Он ответил: «Какие были, такие и есть».

Меняется общество, технологии, условия жизни, а дети в целом остаются прежними.

— Приятно наблюдать, как меняется в лучшую сторону отношение к особенным детям. Раньше над такими детьми смеялись, а сейчас сверстники относятся спокойнее. Если ребёнок ведёт себя необычно — поёт громко или кричит — другие дети просто улыбнутся и пройдут мимо.

— В стационаре работают врач-психиатр, психотерапевт, клинический психолог (проводит диагностику). Дети получают медикаментозное лечение, психокоррекцию, психотерапевтические занятия, массаж. Родителям даём консультации, работаем с семьёй. Всё это — без отрыва от учёбы.

Мне в жизни повезло: у меня два замечательных коллектива — сотрудники нашего дневного стационара и коллектив нашей чудесной 18-й школы, где мы работаем.

— Раньше ещё не было сотовых, и связаться с родителями было трудно. Был случай — двое мальчишек начали подшучивать над третьим. Он разозлился, начал преследовать их.

Мне пришлось фиксировать его со спины, пока другие дети собирали вещи и уходили. Он сопротивлялся, пинал меня, но я держала его, спокойно разговаривая. Через 7–8 минут, убедившись, что остальные ушли, я его отпустила. Он ещё немного бушевал, но потом согласился идти домой. Опыт помогает, хотя порой уходишь домой с синяками.

— Если ребёнок возбуждён, нужно опустится на его уровень, установить зрительный контакт, задать ему простой вопрос. Нужно попытаться выяснить причину реакции. Иногда дети сами рассказывают.

Порой ты выступаешь как третейский судья: «Отдай мне вещь, из-за которой спор. Выйдем на улицу и верну». Главное — выполнять обещания. Если обманешь — потеряешь доверие. Детей обманывать нельзя.

— Кто-то да, кто-то нет. Некоторые отрицают или забывают. Важно осуждать поступок, а не ребёнка. Если он не хочет вспоминать — не надо давить.

— Раньше авторитет врача и учителя был непререкаем. Сейчас — больше критики, сутяжничества. Детско-родительские отношения тоже изменились. Родители много работают, сами «сидят в телефонах». Нет эмоциональных игр, которые сближали бы семью. От этого страдает эмоциональный интеллект детей. Теряются семейные ценности.

Ходил к нам один мальчик. Занятия не очень любил, но ему понравилось лепить из пластилина. Он всю семью дома заставил заниматься лепкой: и папу, и маму, и брата. Так они сблизились. Это и правда помогло.

— Самое главное — принять ребёнка, мягко корректировать его поведение и помнить: он счастлив, когда его любят. Особенно если это интеллектуальная недостаточность. Родители злятся: «Он лентяй, не хочет учиться!». А ребёнок просто не может усвоить программу.

Гнев направляется то на ребёнка, то на педагога или врача. Взрослые боятся осуждения: «Как так, мой ребёнок в коррекционном классе?» Но главное, чтобы у него было счастливое детство. Школа не должна быть пыткой. Важно, чтобы он вырос хорошим человеком, нашёл профессию, создал семью. А борьба за обучение в обычном классе делает ребёнка жертвой. Принять диагноз тяжело.

Родителям детей с тяжёлыми расстройствами нужно терпение. Их жизненный путь очень сложен. Жить с ребёнком, который мало спит, почти ничего не понимает, ведёт себя агрессивно — очень трудно. Ты осознаёшь, что он никогда не станет самостоятельным. Это на всю жизнь. Вчера видела такую маму — она держится, даёт ребёнку любовь, но это невероятно тяжело.

— Зависит от человека. В основном все проходят внутреннюю борьбу. Это, наверное, самое трудное в нашей работе.

— Конечно, это должно быть в гармонии. Если в семье ребёнка поддерживают, заботятся о нём, мотивируют — будут и результаты. А если пустить всё на самотёк: «Мы тебя просто любим, даём всё, что хочешь» — получим упущенных детей.

Нужно принимать ребёнка таким, какой он есть, мягко корректировать его недостатки, хвалить, но и наказывать за дело. Без наказаний нельзя — мы живём в обществе. Если совершил плохой поступок, должен осознать его и понести последствия. Ограничивать в материальных потребностях тоже важно.

Часто фраза «Я дам своему ребёнку всё» приводит к тому, что он вырастает несчастным. Потому что, получая всё готовое, человек теряет мотивацию достигать. Он должен сам захотеть, сделать, добиться. А если его всё устраивает, зачем стараться? Кормят, поят, развлекают, не требуют труда. Что в итоге? Без труда человек не развивается. Учёба — это труд, и физическая работа тоже необходима.

— Я работаю медсестрой и вижу только свой участок. Крупную статистику отследить не могу. Сейчас у нас пять стационарных заездов в учебный год по 25 детей. Количество пациентов немного выросло, но один стационар в Кирове закрыли на ремонт. Всего в городе подобные центры работают в шести школах и одном детском саду.

Дневные стационары при школах — уникальный опыт. Таких больше нет в стране. Эту модель перенимают в других городах — в Перми, в Нижнем Новгороде. На конференциях её высоко оценивают, потому что это реальная инклюзия.

Вообще кировская психиатрическая служба — одна из лучших в стране, особенно детская. У нас прекрасные специалисты.

— Раньше медсестёр, которые делают массаж, каждые пять лет отправляли на очную переподготовку. Сейчас всё перевели в онлайн — интерактивные модули, система непрерывного образования. Однако, например, массажистов невозможно научить дистанционно. Очные встречи с педагогами очень важны, но, видимо, к этому уже не вернёмся.

— Наша работа энергозатратна — ты постоянно отдаёшь себя. Но бывают моменты, когда у ребёнка всё налаживается. Не только благодаря нам, а совместными усилиями: родителей, учителей, его самого.

Вчера приходила девочка, которая 9 лет лечилась у нас. Мама долго не хотела переводить её в коррекционный класс, нанимала репетиторов. Но в итоге переход помог: в классе с меньшей наполняемостью ей стало легче. Сейчас она учится в педколледже на тренера — всегда любила спорт. Мама счастлива.

Школа для кого-то — счастливые годы, для кого-то — испытание. Но его нужно пройти. И мы стараемся помогать тем, кому трудно.

Я довольна своей работой, но тревожит, что в медицину и педагогику приходит мало молодёжи. Эти профессии никогда не будут высокооплачиваемыми, здесь важна не материальная мотивация, а призвание. Без готовности к самопожертвованию в этой сфере делать нечего.