Игорь Олин работает учителем истории и директором средней школы в посёлке Вахруши Слободского района. А ещё он ведёт собственный блог в «Живом журнале». Там он часто критично высказывается не только на темы образования, но и в целом по российской повестке. В 2018 году по результатам опроса экспертного сообщества Игорь Витальевич стал лучшим блогером и получил медиапремию «Признание» от Вятской торгово-промышленной палаты. Перед Днём знаний Свойкировский встретился с Олиным, чтобы обозначить проблемы современной российской школы и поговорить о том, что её ждёт в будущем.
Вахруши расположены в 12 км от Слободского и в 26 км от Кирова. На 10 тысяч населения в посёлке одна школа, в которой занимаются почти 900 учеников. У школы два корпуса - основное здание и здание для младших классов.
Встретиться с Игорем Витальевичем мы договорились в корпусе, где учатся ребята постарше. Это трёхэтажное серое здание из кирпича, больше похожее на жилой дом, чем на школу. От тротуара его отделяет забор и небольшая аллея. На заборе сложно не заметить надпись, оставленную, по всей видимости, кем-то из учеников: «Закончил одинацать классов? Готов работать дворником?» А на калитке также небрежно белой краской написано: «Не ходи туда».
Не прислушавшись к совету, захожу во двор школы. Игорь Витальевич в очках и малиновой рубашке встретил меня уже на крыльце и проводил в свой кабинет - маленький, скромный, с серыми стенами, где мы проговорили больше двух часов.
Игорь Олин работает в системе образования 23 года. В 1996 году он стал учителем истории в школе села Бобино в Слободском районе, а спустя шесть лет - её директором. Школу в Вахрушах он возглавляет с 2013 года.
Игорь Витальевич говорит, что его оппозиционные взгляды почти не мешают работе.
- Мне повезло, что люди, которые были моими руководителями, никогда не ставили это во главу угла. У нас были, конечно, разногласия по каким-то политическим вопросам, но в работе разногласий у нас не возникало. В любой другой ситуации я понимаю, что терпеть меня бы не стали. Я вижу такие примеры из СМИ, когда у нас замечательные директора теряют работу. Можно, конечно, подстраиваться под власть, ничем её стараться не раздражать, но не бывает на работе без проколов. Что-нибудь да произойдет. И как ты ни старайся, повод расстаться с тобой всегда найдётся. А если ты делаешь какие-то громкие дела, если ты сам формируешь повестку, то это порой даже и помогает.
Но при этом директор признаётся, что периодически его просят «попридержать язык», особенно перед выборами.
- Ну я как-то и старался особо не высовываться. На рожон-то никогда не лезу. Я человек не скажу, что трусливый, но осторожный.
Система образования в России не может не находиться в кризисе, потому что вся страна - в кризисе, отмечает Олин. У современной школы куча проблем, но главное, что мешает ей развиваться, - это зарегламентированность и отсутствие свободы.
- О том, что происходит на местах, власть узнаёт только по количественным показателям, которые чаще всего - враньё, выдуманы из головы. Потому что то количество информационных запросов, которое чиновники отправляют в школы, непосильно никому: на это нет людей и нет времени. Все пишут всё от фонаря, всё сочиняется. Ложь начинается с мелочей. Довели школу до того, что нельзя заполнить электронный журнал сегодня по-человечески, потому что всё должно соответствовать стандарту. Но жизнь есть жизнь: на каком-то уроке ты можешь просто не успеть эту тему дать, это все понимают, но записать ты эту тему должен. Если не записать, то это будет нарушение.
В России сейчас всё построено на контроле, а не на доверии, потому что так легче управлять, отмечает директор. Но школа - это творческая среда, считает он, и если в образовании всё держится на дрессировке, это не даёт хороших плодов. Школам нужна свобода.
- Я всё завидую Василию Сухомлинскому (советский педагог-новатор - прим. ред.), который взял свой класс, и на лето они уехали на сенокос, сделали шалаши, косили сено, купались. Он мог проводить уроки на улице, расписание никакое не составлял, по дороге там они что-то придумывали, играли. Он настолько свободно себя чувствовал. Сегодня в первые дни работы он бы был сразу уволен. Потому что он нарушил бы тысячи инструкций. Но работала же эта система, надо как-то раскрепощать школу.
Он считает, что если школе вернуть свободу и возможность творить, она «расцветёт» за пару лет.
- Надо только не обрезать крылья, но контролировать будет уже намного сложнее. Сложнее критерии будет подобрать, многие чиновники просто выпадут в осадок. Потому что когда нет каких-то лекал одинаковых, нужны талантливые чиновники, а где их набрать столько?
По словам Игоря Витальевича, сейчас масса детей уходят из школы с обидой, потому что за 11 лет на них там никто не обратил внимания. Огромная часть детей не раскрывается в школах, они там остаются посредственностями, рассказывает педагог. При это он отмечает, что речь идёт не о асоциальных школьниках, а о массе ребят, чей талант не заметили и не раскрыли. Олин считает, что связано это с перегруженностью учителей: сейчас у педагога нет времени на то, чтобы обращать внимание на каждого ребёнка.
- Если у него 40 часов нагрузка, классы по 25-30 человек, и он носится сломя голову из кабинета в кабинет, он даже задержать взгляд не на каждом может. Это общая проблема капиталистической системы, когда все гонятся за эффективностью. Вообще-то детство не вернёшь, и главное, чтобы ребёнок не только развивался, но и чувствовал бы себя комфортно. А у нас подход такой: вложить как можно меньше ресурсов и выжать как можно больше.
У учителей сейчас появилось огромное количество новых забот, новых требований, отмечает директор. Они не могут отдавать больше в силу своих физических и психических возможностей, даже если их зарплаты вырастут до 50 тысяч рублей. По мнению директора школы, в советское время система была более лояльная к учителям, она учитывала его возможности. А нынешняя система равняется только на сильных. Игорь Витальевич считает, что именно из-за этого сейчас многие недовольны школой: и учителя, и дети, и родители.
Также, по мнению директора, капиталистическая система привела к неравенству образовательных учреждений. Сейчас есть обычные школы и школы для избранных, которые получают повышенное финансирование, где работают лучшие кадры, где нет проблем с дисциплиной. Все хотят попасть в эти хорошие школы, но нужно добиваться того, чтобы не нужно было никуда попадать, отмечает Олин.
- Нужно подтягивать уровень всех образовательных организаций. Я опять своё Бобино приведу в пример. Когда я там учился, там не было асфальта от Коминтерна, до школы нельзя было доехать на автобусе. Но в ней было всё: для каждого предмета был полный набор материально-технической базы, по каждому предмету был учитель хороший. И когда ребёнок из своего села выбирался, он поступал в вуз. Советская система держала всех на высоком уровне. А сегодня мы дошли до того, что сначала мы стали в школах делить детей на сильные и слабые классы, потом школы. И вот пришли к тому, к чему пришли. Все уже понимают, что это нужно менять.
Сейчас в школах работают в основном женщины, мужчин мало, а молодых мужчин почти нет. В вахрушинской школе есть только один учитель-мужчина, которому меньше 30 лет. Игорь Витальевич считает, что это проблема:
- У нас очень активные в школе ребята, но все передовые позиции заняты девчонками. Если выборы в президенты школы - они, если какие-то мероприятия крупные - они, и так далее. Парни более скромные, застенчивые, тихие. Это связано в том числе и с тем, что они видят в основном только женские лица, женские характеры.
Мужчины, как считает директор, не идут в учителя из-за низких зарплат, большой нагрузки, бюрократизма и почти полного отсутствия свободного времени.
При этом в целом число молодых учителей в школах в последнее время увеличилось, отмечает Игорь Витальевич. Например, в школе в Вахрушах каждому пятому учителю меньше 30 лет. Олин считает, что это связано и с действиями государства, но по большей части на это повлиял произошедший недавно перелом в общественном сознании.
- Стало больше уважения к школе, к учителям. Причём оно не такое, как в Советском Союзе, когда учителя были на пьедестале. Сегодня учитель несколько другого формата приходит в школу: более открытый.
Он отмечает, что сейчас очень многие успешные школьники хотят стать педагогами. Они понимают, что эта профессия не принесёт им богатства, но зато она даёт внутреннее удовлетворение, душевный комфорт и возможность быть полезным.
Но часто молодые учителя не задерживаются в школах.
- У нас в последние годы несколько таких случаев было. Но каждый случай своеобразный, поэтому трудно отследить какие-то тенденции, понять, из-за чего они уходят. Кто-то не находит себя в профессии, кто-то не находит контакт с детьми. Но я думаю, что это не страшно, потому что все мы что-то пробуем. Это естественный процесс.
Говоря о позитивных изменениях и реформах в системе образования, Олин отмечает появление новых технологий, покупку школьных автобусов для сельских и районных школ, более тесное взаимодействие школ друг с другом и возросшие возможности дополнительного образования. К правильным решениям властей он отнёс и внедрение ЕГЭ.
Он рассказывает, что к концу 80-х - началу 90-х из провинции поступить в московские вузы было невозможно, и поэтому ЕГЭ - отличная находка, чтобы уравнять всех абитуриентов. Однако ЕГЭ хорош только как временный вариант, считает директор, так как в нём достаточно много недостатков.
- Мы всё равно должны дорасти до такой стадии общественного развития, когда нам не нужен будет этот механизм жесточайшего контроля с металлодетекторами, видеонаблюдением, полицией, падением в обморок, стрессами.
Одна из проблем ЕГЭ и ОГЭ, которую выделил Олин, - то, что основная масса заданий в них требует простого запоминания. У детей с хорошей памятью получить 100 баллов много шансов, но проявить себя творчески ЕГЭ ученику не даёт. Сложно такой экзамен сдавать ребятам с нестандартным мышлением.
- То есть ты решаешь задания, целую кучу прорешал и запомнил. Конечно, если ты не обладаешь определённым уровнем интеллекта, ты не ответишь на эти задания. Но всё равно теряются ребята, которые выявлялись ранее в собеседовании.
Из-за натаскивания на ЕГЭ сейчас у детей не развивается устная речь, считает Игорь Витальевич. В школах очень мало ребят, которые могут монологически говорить.
- Мы видим, когда тележурналисты останавливают на улицах молодых людей, они двух слов связать не могут. Потому что все только пишут, вспоминают заранее известные правильные ответы.
Даже в сочинениях, которые, например, есть в ЕГЭ по литературе или истории, нет поля для творчества, потому что они должны соответствовать определённым критериям, уверен педагог.
- Вот представьте, если бы взяли таких разных авторов, как Набоков и Высоцкий, и сказали бы им по этим критериям писать. Они бы тогда ничего своего не сочинили. Невозможно литературный талант загнать в критерии, потому он и талант, потому что он самобытен, он нов. А самобытное и новое ЕГЭ проверить не может.
Игорь Витальевич добавляет, что сейчас талантливые ребята тратят годы на то, чтобы запомнить правильные ответы, хотя за это время они могли решить какую-нибудь до сих пор нерешённую задачу.
- Не надо им запоминать эти горы фактов. Меня это просто раздражает. Ну знаешь ты эти факты, и что? А потом мы сталкиваемся с тем, что проанализировать или спрогнозировать ситуацию, критически подойти к чему-то они не способны. У них в голове просто куча всего, но никакой пользы от этого нет. Это исполнители, а не генераторы идей.
Решений для вывода из кризиса российских школ у Олина нет. Он подчёркивает, что может только указать на проблемы, а давать советы чиновникам не готов.
- Как бы мы к чиновникам ни относились, у них тоже по-своему сложная работа. И я, кстати, когда министра образования слушаю, даже с какими-то вещами у неё соглашаюсь. Например, с тем, что надо уделять внимание трудовому образованию школьников. Наши дети должны понимать, что труд - это то, что тебя будет содержать. И к этому труду нужно приучать с детства.
Он считает, что нужно дать школе возможность воспитывать трудолюбие в детях: «элементарную работу в школах дети могли бы выполнять».
Сегодня школа не оказывает такого большого влияния на детей, как в советское время, как институт она сейчас находится на задворках, считает педагог.
- Возьмём город Слободской, возьмём Киров. По внешнему виду зданий можно увидеть все приоритеты государства. У нас в Кирове самое красивое историческое здание принадлежит ФСБ, у нас «дворец» Пенсионного фонда, налоговые инспекции, суды находятся в замечательных зданиях. А школы? Наша в 1966 году построена, а второе здание - до революции. Сейчас во втором здании, которое рассчитано на 200 человек, учится 450. И там никому не хватает места: в гардеробе места нет, в столовой места нет, в коридорах места нет. И сразу видно приоритет. Вот вы шли по дорожкам к школе. Асфальт был положен в 70-е годы, сейчас там его вообще не осталось. Среда воспитывает. И детям не надо ничего объяснять, они это просто видят и впитывают. Они понимают, что школа - это где-то сбоку.
Игорь Витальевич отмечает, что снижение роли школы - это и не хорошо, и не плохо, это неизбежность. Школа в таком виде, в котором она сформировалась в ХХ веке, изживает себя. Будущее - за отменой классно-урочной системы.
- Будет больше свободных форм образования, индивидуализации, дополнительного образования, дистанционных форм, будет развиваться семейное образование, у старшеклассников - самообразование. Будет сложнее. В нашем государстве хотят всё укрупнять, монополизировать, строить всех в одну шеренгу. Так проще отслеживать, контролировать, командовать, но это такая кажущаяся простота. Вроде бы, удобно управлять, но исторически мы оказываемся позади.