Летом 2021 года волонтёры спасли последнюю ветряную мельницу в Кировской области. Остатки строения удалось перевести из заброшенной деревни в Кикнурском районе в областной центр. Впоследствии эта мельница и несколько необычных деревянных домов станут экспонатами первого в регионе Музея деревянного зодчества под открытым небом.
Корреспондент портала Свойкировский Регина Погудина поговорила с автором инициативы Еленой Кустовой – историком, профессором ВятГУ, руководителем регионального отделения «Том Сойер Фест» – о том, почему этнографический парк до сих пор не появился на Вятке, есть ли смысл спасать деревянное наследие и почему новодел – только «игрушка для взрослых»?
– В Кировской области, особенно в отдаленных от центра деревнях, всегда было много красивых деревянных домов. Наверняка кто-то до вас уже хотел создать подобный музей деревянного зодчества на Вятке?
– Этой идеей меня заразил Владимир Александрович Любимов (известный кировский историк и краевед – прим.ред.). В конце 1980-х годов он даже начал её реализовывать. Были приглашены московские реставраторы, которые помогали искать объекты для музея.
Несколько домов успели перевезти в село Подрелье. На базе ближайших деревень должны были появиться центры, в которых планировали расположить три разных типа домов, характерных для северной, средней и южной Вятки. Была проведена огромная работа, но 90-е поставили на музее крест. Привезенные постройки отчасти сгорели, отчасти были распилены на дрова, а некоторые просто сгнили.
Кроме того, я недавно подняла документацию в НПЦ (Научно-производственном центре – прим.ред.). Оказывается, хотели создать подобный музей и в Дымково. Я считаю, это хорошая идея, когда музей деревянного зодчества создается не на пустом месте, а на базе населенного пункта, который имеет богатую историю и живет реальной исторической жизнью.
Также музей хотели открыть в разное время в Слободском и за Трифоновым монастырём в Кирове (на базе Краеведческого музея). Но ни один из проектов не был реализован. Я помню, как Владимир Любимов много рассказывал о музее и переживал, что не сложилось. Уже после его смерти мне очень захотелось вернуться к этой идее.
– Что стало толчком к созданию музея? С чего всё началось?
– У меня есть знакомая Елена Чудиновских – она очень много ездит по области, фотографирует храмы, дома, природу. Однажды в разговоре с ней мы решили помечтать и порассуждать: если бы был такой музей на Вятке, то какие дома, постройки можно перевезти в него прямо сейчас? Один из объектов, который назвала Елена, была мельница в Кикнурском районе.
Летом мы решили отправиться в экспедицию и проехать по тем местам Кировской области, где в 90-е стояли мельницы. Документально известно, что в нашей губернии после революции было около 10 тысяч мельниц, только в одном Яранском районе – около 3 тысяч. Но в 1990-е их осталось во всем регионе около 10, и то полуразрушенных.
Во время экспедиции мы находили только остатки жерновов. Где-то местные жители показывали нам пустыри, на месте которых когда-то стояли мельницы. В итоге мы нашли только ту самую мельницу в заброшенной деревне Красиловские Кикнурского района. На тот момент она уже лежала на земле – полтора года назад она опрокинулась в сугроб (если бы не он, то строение просто развалилось бы на части). Глядя на эту мельницу, мы поняли, что её нужно спасать прямо сейчас. Если она в таком состоянии останется зимовать, то ушивать будет нечего.
– Как вам удалось перевезти целую мельницу?
– Мы решили искать средства – а вдруг получится? Откликнулись очень многие. Кто-то перечислял деньги, одна фирма обеспечила нас бензином (нужен был не один рейд для перевозки мельницы), также нашлись ребята, готовые помочь своими руками. Позже подключились местные краеведы – они предоставили фотографии из архивов, чтобы мы узнали, как мельница выглядела раньше.
Сейчас две трети мельницы уже перевезены и находятся на хранении. Остались гнилые брёвна (тоже думаем их перевезти как образец) и пара бетонных советских жерновов.
– Планируете реставрировать мельницу или заново строить по старым чертежам и фотографиям?
– Меня всегда спрашивают: не проще ли построить новодел? Для этого известны все размеры, есть наглядные образцы – это будет надёжнее и дольше простоит. Но для меня, как для историка, очень важно, чтобы мельница оставалась историчной.
Когда входишь в дом-новодел, построенный по старым чертежам, ты не чувствуешь духа прошлого. У этих бревен нет истории, это просто игрушка для взрослых. Да, она может быть интересной, чему-то учить, но в то же время очень важно сохранять историческую канву здания.
Например, когда речь заходит про церковь Михаила Архангела в Слободском, многие говорят: «Да там всего три бревна с начала XVII века осталось!» Но ведь благодаря этим трём бревнам мы и говорим, что это исторический памятник начала XVII века!
– Бывали в подобных музеях под открытым небом в России? Какими из них вдохновились?
– Я была в пяти таких музеях. Они создавались в 1960-70-е годы, когда это происходило планово. В то время было больше возможностей, в том числе материальных. У всех музеев разные масштабы. Где-то территория музея занимает не одну сотню гектар – как, например, в Малых Карелах или в Кенозёрском национальном парке.
Есть и небольшие, но очень уютные. Я, например, очень люблю музей в Козьмодемьянске, недалеко от Казани. Там есть действующая мельница, все дома открыты, внутри них всё можно смотреть и трогать руками.
У организаторов музея в Семёнково, недалеко от Вологды, тоже очень осмысленное понимание историзма. Часто, когда мы начинаем играть в историю, мы заигрываемся. А у них все мероприятия на территории музея максимально приближены к разным историческим пластам. Например, когда они воссоздают проводы рекрута, то включают в программу местные фольклорные песни, традиции, меню того времени. У них всё продумано до мелочей, при этом очень живо и интересно.
– Какие экспонаты, помимо мельницы, могут стать частью Музея деревянного зодчества?
– В этом году мы с историко-краеведческим клубом «Мир» в очередной раз ездили в экспедицию. В Лузском районе мы обнаружили очень интересный дом, который тоже планируем перевезти в этот музей. Уникальность его в том, что роспись внутри дома сделана не на филёнках, а на самих брёвнах. Я в России знаю только два места, где сохранились такие декоративные элементы – Нижнесинячихинский музей-заповедник и «Дом со львом» в селе Поповка Саратовской области.
На русском севере довольно распространены росписи на фасадах деревянных домов. Но об интерьерных росписях по стенам нам почти ничего неизвестно. Кому-то такое творчество может показаться простоватым, примитивным, народным. Но по мазку и цветам росписи мы можем узнать, как раньше украшали свои дома вятские мастера.
Я очень надеюсь, что дом из Лузского района мы рано или поздно сумеем вывезти, но пока его нужно сохранить – восстановить крышу и законсервировать саму роспись. Также есть идея привезти в музей несколько домов из других районов области, чтобы показать разные типы построек, характерных для Вятки. Но в первую очередь нужно начать с мельницы, а дальше процесс пойдет.
– Согласован ли юридически вывоз исторических домов? Являются ли они частной собственностью?
– Чтобы перевезти мельницу, я написала письмо главе Кикнурского района. Он нам дал официальное разрешение, поскольку во всех реестрах не указан собственник. Что касается дома в Лузском районе, то мы будем связываться с его владельцем. К слову, этот дом 30 лет назад уже хотел перевезти к себе Лальский музей, но не получилось.
– Уже известно, где будет располагаться будущий музей?
– Да, мы уже определили место. Это частная территория, но она будет открыта для всех желающих. Музей расположится неподалеку от села Никульчино (20 км от Кирова) – это очень древние, исторические для Вятского края места. Для меня важно, чтобы такой музей был расположен недалеко от областного центра, чтобы его посещение могло стать для кировчан поездкой выходного дня.
– Как в целом оцениваете сохранность деревянного зодчества в Кирове и регионе? Не поздно открывать такой музей в наши дни?
– Конечно, музей нужно было создавать не сейчас, а лет 50 назад. Сейчас многие старинные дома начала XIX века просто не найти. В Кирове осталось очень мало ценных образцов деревянного зодчества. Я всегда хотела заниматься реставрацией деревянных домов на Вятке, но сейчас они практически все признаны аварийными и приговорены к сносу.
По области, особенно на севере, еще есть много крепких домов, которые можно сохранить как экспонаты музея. Их насчитывалось сотни тысяч, но отдельные образцы можно отыскать и в наши дни.
– Дома, которые вы планируете сделать частью музея, станут просто экспонатами или будут жить полноценной жизнью?
– Дом должен быть живым – иначе это не дом. Когда мы ходим в экспедицию, то через фотографии, письма, предметы быта чувствуется, какие люди здесь жили. Очень важно передать это ощущение музею – не просто показать, как внешне выглядели эти дома, а сделать их участниками культурной жизни. Например, в избах могут проходить выставки, встречи и другие мероприятия, максимально приближенные к старинным вятским традициям. Сейчас мы с командой работаем над проектной документацией, чтобы мельница на территории музея была действующей.
– Насколько необходим с точки зрения туризма такой музей? В Кирове и регионе есть несколько музеев, в том числе частных, где можно познакомиться с историей своего края.
– Музея такой направленности и масштаба в Кировской области сейчас нет. На мой взгляд, важно, чтобы экспонаты не были выдернуты из исторического контекста – их можно было посмотреть внутри этого дома, в своей привычной среде. Это совсем другой взгляд на историю.
Фото: из личного архива Елены Кустовой