Есть в Кирове люди, для которых велосипед - это не просто средство передвижения, а буквально судьбоносная штуковина, которая спасает от болячек, дарит смысл жизни и даже помогает создать семью. Свойкировский встретился с участниками велокоманды «Кентавр» Андреем Журавлёвым и Эллой Чугиной, удивительными ребятами с ДЦП, которым для полного счастья нужно только одно - велодорожки.
- Как это получилось? Легко! - смеётся она. - Я решила обогнать Андрея, а в это время одна машинка решила обогнать меня. Слава богу, на мне был еще рюкзак, он принял на себя основной удар. После этого я отмахала еще 25 км до Башарово, а на следующий день мне стало уже конкретно плохо.
- Теперь я домашний зверёк, - грустно шутит она.
- В детстве у всех нас были большие педальные машинки. Когда мы выросли, стали ходить худо-бедно на своих двоих. Но чего-то не хватало: то ли адреналина, то ли скорости, то ли того и другого. И мы с Михаилом Обатниным из нашего общества молодых инвалидов «Лучик», которое мы создали сами, решили освоить велосипеды. Это было в 2010 году. Обычные трехколесные взрослые велосипеды нам не подходили, потому что мы с них падали. И тогда мы вспомнили, что в 80-х годах были популярны веломобили с полулежачей посадкой. Тогда был всплеск интереса к ним, а потом их популярность сошла на нет. Но оказалось, что еще остались конструкторы, которые могут сделать любой веломобиль с нуля, с учетом индивидуальных особенностей человека с ДЦП. Мы списались с ними и заказали первый веломобиль.
- Сейчас мой велосипед - это мои ноги, - говорит он. - Я практически не хожу, мне неудобно передвигаться по городу на автобусе или на коляске. Зимой езжу на такси, а летом на велике. Когда ты выезжаешь на покатушки, такое ощущение, что у тебя крылья вырастают. Я люблю кататься по городу ночью. На дорогах нет машин, огни переливаются - это непередаваемое ощущение.
- У нас там была своя дистанция. Но не это было удивительно. Спортсмены приехали вместе со своими детьми, а как правило, дети всегда обращают внимание на нестандартных людей. Но тут они на нас вообще не смотрели, зато очень активно обсуждали наши велосипеды. То есть не было никакого акцента на инвалидность, нас приняли как обычных велосипедистов. Я всегда говорю, что когда мы на колесах, мы абсолютно такие же граждане, как и все остальные.
- Мы были официальной командой Кировской области. То есть мы ездили не только потому, что нам хотелось ездить. Мы привозили зачеты и медали, и область за это отчитывалась, получала бонусы за развитие инвалидного спорта, - рассказывает Эля.
- Я крещёный человек и считаю себя православным, - рассказывает Андрей. - Можно сказать, что для меня это не только религиозное событие, но и проверка себя на прочность. В первый крестный ход мы отправились с моим другом Андреем Гриценко. У него тоже ДЦП, но в более легкой форме. Собрались внезапно, буквально за один день. Ехали не вместе со всеми по лесам, а по трассе, встречаясь с паломниками только на основных стоянках. Они пешком проходят 150 км, а у нас получается 220 км. Учитывая наши горки, да еще когда едешь с полным снаряжением, палаткой и рюкзаком - это ничуть не легче. И мозоли были: на пятках, на ладонях, даже на коленях, потому что во время езды ноги постоянно о раму трутся. Самым трудным был второй день, потом уже легче, раскатываешься и входишь в этот ритм.
- Мама у меня боевая. Она поначалу очень комплексовала, как на нее посмотрят знакомые. Но у нее по сути не было выбора. Мы же пешком далеко не уйдем: либо на коляске, либо на велосипеде. А на коляске особо не поездишь, остаётся велосипед. Как в том анекдоте - куда вы денетесь с подводной лодки? А потом она и сама в это дело втянулась. Сейчас за город на велосипеде она выезжает весьма охотно. Только по городу нет.
- Я стала общаться, не выдавая, что я девушка. Потому что как только ты подписываешься женским именем, ответы сразу становятся кисельными. Якобы девочка ничего не соображает в технике и велик выбирает исключительно по цвету. А я спрашивала про насыпные подшипники и прочие серьезные штуки. Они стали обсуждать, почему я заказываю вертикальный велик, ведь лежачий лучше. Но я послала их подальше, нашла мастера и ушла оттуда на три месяца. А спустя некоторое время в Москве был проект, идея которого заключалась в том, чтобы на детском празднике для детишек с ДЦП показать возможности велосипеда. Пригласили туда их - кировских, и меня - пермскую. Ну мы там с ними и встретились. Этот наглый такой - кивает Эля на Андрея. - «Я, - говорит, - хочу покататься по Москве, иди, договорись, чтобы нас выпустили». Нас поселили в Лужниках, а там пропускной режим был. Я аж опешила: «Ты, - говорю, - хочешь, а я договаривайся? Нет уж, поехали вместе». Мне нужно было тогда смотаться до магазинчика, ну я по быстрому и «побежала» на своих колесах. Смотрю, а эти за мной толпой пытаются угнаться. А у меня же скорость выше, чем у них. Мне пришлось затормозить и их за собой тащить. В итоге и до магазинчика доехали, и по Москве покатались.
- Для родителей наше решение пожениться было шоком, - признается Эля. - Мои были готовы, что я выскочу замуж, но в более раннем возрасте, лет в 25. А поскольку время прошло, а я никуда и ничего, они смирились и успокоились. А тут я под сороковник - бац! - и сразу в другой город. «А что, поближе никого не нашлось?» - вот такая реакция у них была.
- Любовь любовью, но должно быть что-то общее - интересы, мечты, взгляды, - добавляет Андрей. - Так что велосипед - это не только наши ноги, но и в каком-то смысле наше объединяющее начало.
- У меня таких стереотипов никогда не было, потому что я ходила в «здоровый» садик, в «здоровую» школу, окончила обычный университет, и у меня никаких проблем с социализацией не было. Поэтому когда пришло время кататься, я плюнула на всех, хотя некоторые крутили пальцем у виска, типа ты не своим делом занимаешься. А друзья-инвалиды даже исключили меня из своего сообщества. Просто перестали со мной общаться. То есть сейчас я уже вроде как не инвалид, но ещё не здоровый человек. Какое-то переходное состояние, - описывает она. - Когда катаешься, заряжаешься энергией, из меня она так и прет. Я люблю ездить в тишине, кручу педали, думаю о чем-то своем, для меня в этот момент весь остальной мир не существует.
- У нас доступная среда - как лоскутное одеяло. Местами может быть все хорошо, но это не складывается в единое удобное пространство. В нашем дворе, например, еще, можно сказать, все идеально, у нас нормальная управляющая компания, которая оперативно реагирует на наши просьбы. А вот у нашего друга Миши Обатнина - он живет на Производственной - там УК вообще ничего не делает. У него во дворе бордюры 20 см, и он, когда куда-то едет, с них прыгает. А потом на обратном пути ему приходится на них запрыгивать, - сокрушается Андрей.
- Когда я жила в Перми, у меня подъезд был полностью недоступный. Я себе выбила пандус и даже парковку для своего велосипеда. Я же это сделала, значит, это реально, - отмечает Эля.
- У нас по статистике каждый девятый - инвалид, - продолжает ее мысль Андрей. - Если бы каждый инвалид поднял хотя бы один вопрос и довел его до логического конца, то наша среда была бы уже практически идеальной. Но мы вдвоем не можем объехать весь город и написать обращения по каждой улице и двору. Если бы нас было не двое, а например, пятеро, уже был бы другой результат.
- Настоящих буйных мало, кто не испугается плохих дорог, косых взглядов людей, отсутствующих пандусов и прочих неудобств инфраструктуры, - признается Андрей. - Мы прекрасно осознаем, что иногда мешаем на дорогах, но это связано с ямами, которые приходится объезжать. А когда за тобой скапливается очередь из машин, это очень напрягает - осознавать, что ты кого-то задерживаешь. В общем, кому-то не позволило здоровье, а у кого-то просто сдали нервы.
- Люди бы катались, если бы позволяли возможности. Если бы окружающая среда была чуть-чуть подружелюбнее, то нас было бы больше, - объясняет Эля. - Дело не в отношении других людей, с этим теперь как раз все в порядке. Водители лайкают, уступают дорогу, снимают на фото и видео, агрессии на дорогах мы не чувствуем. Тут еще играет роль тот факт, что мы очень необычные, мы привлекаем к себе внимание. Это большой плюс.
- В прошлом году денег мы не получили: в министерстве спорта сослались на то, что средства ушли на подготовку и сборы двух паралимпийцев, - рассказывает Андрей. - А в конце прошлого года вышел указ, что теперь такие команды, как наша, напрямую финансировать нельзя, а только через федерации инвалидного спорта. А у нас такая федерация, насколько мы знаем, еще даже не создана. Но даже если она будет создана, деньги, скорее всего, будет распределять Всероссийское общество инвалидов. А у нас с ними не самые лучшие отношения.
- Поэтому сейчас у нас такое подвешенное состояние. Команда все-таки должна выступать на соревнованиях, куда-то ездить. А если нет, то нет смысла ее держать.
- Когда сидишь в четырех стенах по 24 часа в сутки, ты забываешь, какая жизнь за окном. Твои мышцы атрофируются, ты теряешь стимул к развитию. Когда в последний раз я лежала в больнице, меня угораздило попасть в одну палату вместе с ДЦП-шкой, у которой пролежни и которая 9 лет не выходила из дома. Каково это? А если бы таких инвалидов вовремя привлекали к адаптивному, то есть посильному, удобному спорту, то люди бы видели нас на улицах чаще. И были бы добрее, отзывчивее. Вот там на антресолях стоят кубки и призы, но это просто железки, это неважно. У меня куча медалей, и что они мне дают? Ничего! Велосипед дает мне движение, а движение для меня - это жизнь. Не станет команды - мы с Андреем все равно будем кататься. Но остальные так и будут сидеть по домам, вот в чем дело.