Хамство в магазинах, очереди к врачу, некачественные товары, личные неурядицы и недовольство властями - всё это не сводка жалоб из паблика «Злой кировчанин», а типичные проблемы наших прапрабабушек и прапрадедушек. Только они изливали душу, конечно, не в соцсетях, а в оппозиционной прессе. Мы изучили рубрику «Письма в редакцию» в дореволюционных газетах Вятки и выбрали несколько любопытных заметок, чтобы ещё раз убедиться, что жизнь в российской глубинке не меняется столетиями.
Жалобы на медицину
Вплоть до XIX века большинство населения страны - крестьяне - видели врачей разве что на рекрутских наборах (призыв в армию) и лечились, как правило, кто у знахарей, кто сам по себе. Но после реформ Александра II система медпомощи в стране начала быстро развиваться и уже к началу XX века весьма напоминала современную. Правда, с современными же для нас проблемами. Многочасовое ожидание врачей и нехватка медиков вятчанам были знакомы не понаслышке.
«По несчастной случайности 16 февраля сего года, пришлось мне быть в числах амбулаторных больных вятской губернской земской больницы. В приёмной хирурга был уже не один десяток пациентов, но несмотря на поздний час (половина одиннадцатого), врача, заведующего приёмом больных, всё ещё не было. Среди пациентов у многих заметно было напряжённое ожидание... Пробило одиннадцать.... Через прихожую прошли, покончив с приёмом, два врача - глазной и по внутренним болезням. Врача хирурга всё нет... Ожидание растёт... Лишь в половине двенадцатого произошло первое «появление» на «горизонте прихожей» хирурга г. Ишутинова. «Наконец-то!» - вырвалось у меня внутренно. Но г. Ишутинов скрылся за стеклянными дверями на противоположной стороне, и только около двенадцати часов произошло второе «появление» врача, после чего и начался приём. Неужели это каждый день и почему бы врачу не приспособить своих привычек к потребности пациентов, а не наоборот?»
И. Безруков. «Вятская жизнь», 1906 год
«В 29-м номере «Вятской жизни» я прочитала в хронике заметку, что в филипповском участке появилась эпидемия дифтерита - а врача нет! Какая маленькая заметка и какой ужас сообщается в ней! Все, кто имеет детей, не мог не содрогнуться при чтении её. Эпидемия дифтерита... Да ведь это самая ужасная детская эпидемия, если оставить несчастных ребят без лечения! А между тем, теперь с открытием прививки эпидемию эту легко остановить! Бедные дети! Они расплачиваются своими коротенькими жизнями за то, что во главе уездной управы стоят недостойные хозяева».
Одна из матерей. «Вятская жизнь», 1906
Несправедливые налоги
Сегодня кировчане не устают строчить гневные комментарии по поводу «мусорного тарифа» в социальных сетях. Остальные подписчики тут же припоминают рост НДС, плату за капитальный ремонт, подорожание акцизов на бензин и другие обязательные сборы. Наши прапрабабушки и прапрадедушки вполне могли бы «посоревноваться» с нами в тяжести налогового бремени.
«Чем дальше мы, граждане Вятки, живём от центра города, тем в меньшей мере пользуемся мы удобствами городской жизни и, пожалуй, в большей мере переносим неудобства этой жизни. Домовладельцы центра города несут тяжести обложения пропорционально выгодам местонахождения их имуществ. Домовладельцы же окраин как будто прямо пропорционально удалённости их имуществ от центра города. <...> Мы платим пожарный и трубочистный сбор, чтобы способствовать поддержанию почтенного трубочистного института, в то время как члены этого института никогда и не заглядывали в наши места».
«Вятский край», 1895
«Как нам известно, вятская ремесленная управа постановила вновь взимать с рабочих-ремесленников налог по 1 руб. 50 копеек в год, якобы за свидетельство. Что заставляет управу облагать налогом грошовый заработок рабочих, ответить трудно; нецелесообразность подобного налога была признана самой управой раньше, и рабочие не платили налога около 5-6 лет. Рабочие, может быть, не протестовали бы против него, как ни трудно платить им, если бы видели, что эти деньги идут для их же пользы, например, на устройство больницы для ремесленников и т.п., но назначение этого налога в настоящее время остаётся для них тайной».
Группа рабочих портных, «Вятский край», 1906
Политика
В 1905 - 1907 годы в стране произошла Первая русская революция. В результате появились политические партии и Государственная дума - первый выборный орган законодательной власти. Впервые в истории государства она была избрана в 1905 году после принятия манифеста 17 октября, который ограничил власть монарха. Николай II был вынужден подписать документ, но уже 8 июля 1906 года Госдума была распущена указом императора. Часть депутатов приняли воззвание «Народу от народных представителей» (Выборгское воззвание), в котором они призывали к гражданскому неповиновению. Против подписавших воззвание возбудили уголовное дело, большинство из них приговорили к тюремному заключению на 3 месяца. Надо ли говорить, что жизнь в стране в это время была очень политизирована. События в общественно-политической жизни государства обсуждали все: от госслужащего до крестьянина. Последние вполне смело высказывались о недовольстве на страницах газет.
«По поводу роспуска Думы позвольте мне сказать только несколько слов. Мы все ждали, как манны небесной, слова от Думы, ждали, что нам скажут наши излюбленные, облечённые нашим доверием люди. И как только Дума решила осуществлять давно жданную всеми весть, - как такое обращение «от лица Думы населению» признано незаконным средством. Что же такое закон? Почему русскому народу дано одно только право читать обращения от лица полицейских чиновников? <...> Занимавшаяся над русской землёю прекрасная заря равноправия и свободы гасится одним мановением министра! Русский народ слишком много ждал и терпел, слишком долго был обездоленным и бесправным, и потому последний удар будет самым чувствительным. Отнимается от народа данное ему Богом право голоса! Снесёт ли этот удар уже много страдавший русский народ?»
Крестьянин. «Вятская жизнь», 1906
Государственная Дума Российский Империи, 1906 год. Фотограф К.Е. фон Ганн
Добровольно-принудительное присутствие бюджетников на различных патриотических акциях сегодня обычная пратика. В начале XX века народ пытались задействовать в политике тоже не самыми благочестивыми методами. В следующем письме один из крестьян сетует, как его вместе с другими мужиками пытались записать в созданную чиновниками политическую партию под угрозой избиения:
«Теперь почти в каждой деревне получен манифест 17 октября с разъяснениями Гурьева. Мы до сих пор не имели никакого понятия о манифесте, хотя нам и читали его в церквях, но никакого разъяснения не давали. Теперь мы уже узнали, какую свободу нам даровал Государь. Он говорил в манифесте: насилием ничего не брать, насилием не вынуждать, народ свободен. <...> Есть на Руси много партий, и все разные. Куда в какую кто хочет, в ту и поступи без вынудительства. А теперь образовалась партия правого порядка. Разъезжают люди по сёлам и деревням, читают книжки правого порядка, возят какую-то бумагу, заставляют подписываться. Был и у нас сельский сход, приехал на сход старшина изъяснить правовой порядок, чтобы поступили в эту партию. Стал говорить: вот теперь вы, мужички, все находитесь в темноте, вот теперь вам открывают свет - партию правого порядка, надо подписываться всем мужикам, если кто не подпишется, сами знаете, что вам будет: тогда начальство узнает, кто не подписал, и разделит вас: правовой порядок - направо, а прочих порядков налево. Скоро выедут на Слободской казаки и левых будут бить. Мы теперь узнали об этой партии: она не за бедный народ стоит. Эту партию образовало чиновничество. Почто мужичкам вмешиваться в эту партию? Когда начнутся выбора в Государственную думу и из этой партии придётся выбрать, то кого будут выбирать бедные мужики? Урядника или земского начальника? Но знают ли они всю мужицкую жизнь и застоят ли в Государственной думе за нас? Нет, мужички! Не надо надеяться на чужие умы, а надо держаться своих, вырабатывать своими голосами и свою партию и посылать своих выборных в Государственную думу, умных и развитых мужиков, чтобы знали всю мужицкую деревенскую жизнь».
Крестьянин слободского уезда Ильинской волости. «Вятская жизнь», 1906
Сатирическая открытка. Витте и Николай I. Подписание Манифеста 17 октября 1905 г. Источник: museum.ru
Оскорбление чувств верующих - явление не такое уж новое. Наши предки тоже иногда оскорблялись. Правда, не танцами на алтарях или язвительными карикатурами, а действиями батюшек.
«Мы, деревенские жители, привыкли готовиться к исповеди с чувством благоговения и «на духу» откровенно рассказывать батюшке о том, что тяготит нашу душу. Но каково же было моё изумление, когда я нынче выслушал от нашего священника Николая Лесникова полицейский допрос вместо исповеди грехов. «Сочувствуете ли нынешним беспорядкам? Не читаешь ли прокламаций? Не подстрекаешь ли соседей против правительства? Не сговариваешь ли мужиков составлять разные приговоры? Не ругаешь ли царя?» Такая исповедь оскорбила моё религиозное чувство и вызвала недоумение, как относиться к такой исповеди и священнику, взявшему на себя обязанности полицейского допросчика? Но я удивился ещё больше, когда узнал от жены, что он её спрашивал на исповеди: не говорят ли у нас в доме что про царя? Не читают ли чего-нибудь? Это уже допрос свидетелей…»
Крестьянин К-ов. «Вятская жизнь», 1906
Тяжёлые условия труда и положение народа
Следующая жалоба - настоящий плач простого русского крестьянина. Изменив всего пару слов, можно и не догадаться, что наш герой живёт в российской деревне 20-го века, а не 21-го.
«Итак, граждане-крестьяне, оглянемся на жизнь. Можно ли быть довольным своим положением? Кругом крестьянин обнищал и разорён до крайности, почти каждый год голодает народ в нескольких десятках губерний и от плохого питания и тяжёлых условий труда, негигиеничных жилищ и развиваются разные тифы, цинги и др., унося в могилу сотни, тысячи безвременно сшедших в могилу. Но мужик всё надеется: авось Бог даст, поправится и полегче будет жить (уж больно научен наш мужик терпению попами). Но облегчения ниоткуда не бывало и нет, а наоборот, с каждым годом как подати, так и акцизы страшные растут, а доходов крестьян всё меньше, так как с увеличением населения наделы земли всё более уменьшаются, разоряется мужик и тем более забирают над ним власть богачи-кулаки. А в то же время и начальников над мужиками всё более и более, один за другим садятся на шею мужика дармоеды: земские начальники, урядники, стражники, а мужикам от них одно горе и угнетение, и нет до сих пор сил у мужика избавиться от угнетения, выбиться из нищеты. Попробует крестьянин бежать от тяжкой жизни из деревни. Бежит он в город на фабрику: и там уже его поджидают другие дармоеды, эксплуататоры-фабриканты и заводчики-хозяева, они пользуются наплывом свободных рабочих рук деревни, нанимают за ничтожную плату, за гроши тянут из него все жилы, выжимают все соки, а когда делается малоспособным и негодным, выбрасывают умирать куда знают, часто обратно в деревню. Чего им беспокоиться, ведь на каждое место из деревни бегут десятки других...»
Фото Сергея Лобовикова
Не лучше обстоят дела у рабочих. Тесное помещение, ненормированный рабочий график и крохотная зарплата. Сколько «лайков» получила бы такая запись в наши дни?
«В деревне Студенец Вятскго уезда Югринской волости проживает зажиточный крестьянин (фабрикант) М.И. Колотов, который имеет спичечную фабрику, кожевенный завод и мастерскую конской сбруи. Помещение мастерской Колотова очень маленькое. В нём работает 25 человек, а работа продолжается почти 18 часов в сутки с небольшими перерывами. Работы начинаются с 4 часов утра и кончаются в 10 часов вечера. Вознаграждение даётся ничтожное. Так, старший мастер (закройщик) получает 18 руб. за месяц и уже почти потерял зрение от переутомления и вынужден был прийти на перевязку глаза в Вятскую губернскую городскую больницу, а ему ещё только 35 лет. Нелишне было бы обратить внимание кому следует на порядки, которые существуют с незапамятных времён в мастерских Колотова».
А.Ф.М. «Вятская речь», 1913
Произвол и безответственность властей
Сталкивались вятчане и с проявлением халатности. Вот типичный случай, когда в нужном месте в экстренной ситуации не оказалось чего-то само собой разумеющегося.
«25 августа в 8 часов утра в селе Жерновогорском близ слободы Кукарки вспыхнул пожар в здании, где помещалась моя квартира. В день пожара я находился на работе в имении г-на Александрова. Когда увидали дым, мне дали знать, и не было никакого сомнения, что горит моя квартира. Мне была тотчас же подана верховая лошадь, и я менее чем через 10 минут был уже на перевозе на берегу р. Вятки. Здесь на этом берегу не оказалось не только парома, но даже никакой лодки; в продолжение часа пришлось мне звать, кричать, но никакого ответа со стороны перевозчиков подано не было, а между тем огонь на другой стороне делал своё дело. Прошло ещё несколько минут, и только тогда мне подали лодку, но, к моему несчастью, перевозчик оказался глухой, и мне долго пришлось объяснять ему, что надо перевезти и лошадь. <...> Подобные беспорядки на жерновогорском перевозе являются уже не первый раз, но никакие ни устные, ни письменные просьбы к заведующему этим перевозом не действуют».
Н. Бакулев. «Вятский край», 1895
Имело место и использование служебного положения. По крайней мере, именно в этом подозревает автор заметки местную администрацию.
«В нашем Вожгальском селе появились десять конных стражников, вооружённых винтовками и нагайками. Много раз мне приходилось слышать от наших мужичков по этому поводу недовольствие. Да и верно. И в самом деле, объясните мне, для чего эта лишняя обуза на шею нашего брата-мужика; он и без того не может выплатиться от разных долгов, накопленных по случаю недородов и прочего. <...> Уж не для того ли, чтобы беречь местную администрацию и охранять их квартиры? Если это верно, так не лучше ли было бы сделаться с совестью, т.е. не раскладывая эти 390 рублей на крестьян, уплатить их из собственного кармана тем, для охраны которых они наняты».
Крестьянин И.Д. «Вятская жизнь», 1905
Происшествия
Панические заметки в духе «Люди совсем обезумели. Куда катится мир?!» были свойственны не только тонко чувствующим современным кировчанам.
«Возмутительное равнодушие к чужому несчастию можно было видеть 2-го мая в час дня из следующего случая. По Казанской улице около магазина Клобукова быстро проезжала извозчичья лошадь с седоком военным или полицейского ведомства. В то время как лошадь поравнялась с магазином Клобукова, под её ногами неизвестно каким образом очутился человек; на это ни кучером, ни седоком не было обращено ни малейшего внимания. <...> Судя по всему, стоптанный был рабочим. На требование собравшейся публики отвезти его в больницу близстоявший извозчик ответил отказом, заявляя, что без городового везти не может, и только после энергичных требований собравшихся он должен был согласиться».
Очевидец. «Вятский край», 1906
Хамство и некачественные услуги
Огрехи в работе магазинов и любых заведений в сфере услуг были всегда. Что остаётся недовольному клиенту? Заявить в Роспотребнадзор. Но чаще люди сводят счёты с хамами в Интернете. К слову, вятчане выражали своё публичное возмущение по поводу сервиса куда более цензурно:
«13 числа сего месяца я зашла в шляпный магазин г. Соколова с намерением купить детскую шляпу. На мой вопрос у служащего, могу ли я купить у них шляпу, переменив на другую, если она не подойдёт по размеру, приказчик ответил: «Пожалуйста»; но тут я вдруг услышала окрик сидевшей у прилавка дамы: «Чего ты ей навяливаешь, хочет, так пусть берёт так, какая там примерка, есть их...» Приказчик, по-видимому, хотел что-то возразить, но из уст дамы полился такой букет далеко не лестных моему адресу замечаний, что дальше я не могла выдерживать такой марки и поспешила выйти из магазина. Теперь я размышляю: обычные ли это правила вежливости в этом магазине или же приём, оказанный мне, - результат прескверного настроения хозяйки?..»
З. Ларионова, «Вятская речь», 1913
Навязывание финансовых услуг и непрозрачные условия кредитов - изобретение отнюдь не XXI столетия:
«В позапрошлом году ко мне ежедневно повадился ходить агент К. Зингер, предлагая швейную машину с платежом по 1 руб. в месяц. Я согласился приобрести машину на выговоренных условиях за 95 руб. с уплатою по 1 руб. в месяц. При заключении условия в расписке писали ежемесячную уплату по 4 р., объясняя, что это только правило писать по 4 р., а платить я могу по 1 р. до тех пор, пока не заплатил половину стоимости машины. Затем К. Зингер заявила совершенно неожиданно для меня, что вторую половину следуемой с меня платы за машину я должен уплачивать не иначе как по 4 р. в месяц. Так как я не в состоянии уплачивать по 4 р. в месяц, я был вызван к городскому судье, который, согласно расписке, присудил возвратить машину обратно».
А.Г. Семин. «Вятский край», 1906
А тут - и вовсе жалоба на невозможность пожаловаться. Правда, позднее выяснилось, что управляющий библиотеки перепутал слово «бесчисленные» со словом «безымянные»:
«На железных дорогах есть жалобные книги; во всех общественных учреждениях представляется жаловаться на «действия служащих», и это, казалось бы, тоже одно из «прав» российского обывателя. Жаловаться можно, но с каким результатом - вопрос другой. Обыкновенный результат жалобы - резолюция «за неподтверждением указанных в жалобе обстоятельств - оставить без последствий». В этом всё-таки утешение - всё-таки хоть посмотрели, прочитали, и то сердцу легче... А вот вятская Пушкинская библиотека-читальня даже этого утешения лишает своего абонента. Судите сами: 31 июля 1909 года Гордума утвердила правила библиотеки-читальни и в заключительном параграфе 31-м преподносит клиентам библиотеки следующее: «Жалобы подписчиков на неправильные действия служащих библиотеки могут быть записаны в жалобной книге, которую библиотекарь обязан дать по первому требованию подписчиков». Очень хорошо: и жалобы, и требование - словом, всё, как у людей, но затем параграф кончается откровенным заявлением: «Бесчисленные жалобы и заявления остаются без рассмотрения».
«Вятская речь», 1910
Ну, и куда же без жалоб на работу почты? Избирательная любезность работника почтового отделения «удостоилась» целого обличительного рассказа.
«28 августа около 2,5 часов мне случайно пришлось зайти на почту, где я встретил одного знакомого крестьянина Х., приехавшего получать посылку, но, к несчастью, опоздавшего на 30 минут. Так как время приёма и выдачи посылок уже окончилось, то я <...> рекомендовал обратиться к г. Войтяховскому, заведующему посылочным отделом, с просьбой выдать посылку ввиду того, что Х. живёт чуть не за 40 вёрст от города и ему придётся ждать посылки до следующего базарного дня. Как я и ожидал, просьба Х. не была уважена, и он получил ответ, что никаких исключений никому не делается. Но вот 29 августа около 7-8 часов вечера я опять был на почте, где увидел приказчика или доверенного П.А. Лаптевой, который в это время получал посылку. Т.к. отказ крестьянину Х. был мне ещё памятен, то я очень удивился такому исключению для Лаптевой и о своём удивлении сообщил одному из знакомых чинов почты. Ответ был тот, что выдача посылок зависела исключительно в этом случае от любезности г. Войтяховского».
Один из публики, «Вятский край», 1906
Личное
Конечно, помимо известных общественных проблем в жизни вятчан случались и личные неурядицы, которые, как и сейчас, вполне могли становиться предметом для обсуждения. Например, в вятской прессе появилось обвинение в сексуальных домогательствах на работе.
«В сентябре месяце сего года я принуждена была подать в отставку и покинуть службу земской акушерки в кайской больнице Слободского уезда только потому, что осмелилась опубликовать о непристойных и некрасивых поступках своего прямого начальника И.С. Дудина и сослуживца его А.А. Барышникова. Хотя врач Дудин и фельдшер Барышников понесли заслуженную кару и уволены от службы, но я всё же осталась за бортом. Допустим, что я действительно не имела права выступать против своего непосредственного начальства, но ведь прежде чем это сделать, я просила и даже умоляла управу перевести меня куда-нибудь, лишь бы только избавить себя от несчастья быть свидетельницей некрасивых выходок врача Дудина и фельдшера Барышникова! Но мои просьбы остались тщетными и мне ничего не оставалось более сделать, как подать в отставку».
Бывшая земская акушерка Клавдия Алексеевна Мальгинова, с. Шестаково. «Вятская речь», 1910
Автор следующих строк использовал публикацию в газете как возможность пристыдить обманщицу. Интересно, что обидчица принадлежала к духовному сословию. Может быть, поэтому бездействовала полиция?
«Я проживаю в селе Верхокосинском Глазовского уезда, называемом Караул. Со мною по соседству живёт Афанасья Якимовна Акишева, жена местного дьякона. Акашева узнала, что у меня на дому хранятся деньги, и стала ко мне похаживать и подговариваться, не пущу ли я её в квартиру. Но я на это не соглашалась. <...> Акишева стала беспокоиться, что деньги у меня могут украсть, напугают меня или убьют и т.д. Наконец, надоело мне слушать её хитрые слова и уговоры передать ей на хранение деньги. Я передала ей все 400 рублей и попросила положить в церковную казну на сохранение отцу Николаю Кострову. <...> В июле в мою квартиру забрался вор, но взять ему у меня ничего не удалось. О посещении моего дома вором стало известно полиции. Я сказала, что отдала деньги в церковную казну отцу Николаю Кострову. Имевшуюся у меня небольшую сумму я раздавала в окно нищим, причём чаще других просил Христа ради сын Акишевых, 12-летний мальчик, который пропивал мои деньги с товарищами. <...> Но Акишева тут же заявила, что денег от меня она не получала. <...> До сего времени я не знаю, чем кончится дело и возвратит ли мне Акишева 400 руб.».
Александра Ивановна Свечникова. «Вятская речь», 1910
Призывы о помощи
Но не только жалобами живы городские паблики, а ранее - провинциальные газеты. Есть место и благим намерениям. В наши дни с помощью соцсетей в считанные дни собирают деньги на помощь погорельцам, сиротам и другим нуждающимся. А раньше вятчане обращались в газету.
«Недавно в Малмыж пришёл издалека в лаптях и убогом крестьянском наряде 20-летний вотяк Григорий Кингоев, совершенно некультурный лесной дикарь. Он принёс в котомке свои рисунки - карандашные копии портретов и картин, заимствованных из дешёвого календаря, единственного иллюстрированного издания, виденного Кингоевым. Рисунки эти, сделанные грубым карандашом на серой бумаге, поражают своею самородной талантливостью. Заинтересовавшиеся Кингоевым лица послали его в Казань, в художественную школу. <...> Теперь директор школы Н.Н. Белкович в письме на моё имя настаивает на том, чтобы Кингоеву был открыт доступ к художественному образованию. Но вотяк не имеет ни гроша в кармане: он нуждается даже в одежде и обуви. Пока удалось на частные средства обеспечить лишь содержание Кингоева до осени в г. Малмыж и подготовку его для поступления в школу. <...> Я уверен, что найдётся много уроженцев Вятской губернии, симпатизирующих несчастной вотской народности, которые придут на помощь талантливому самоучке. <...> Пособия на имя Кингоева можно посылать через «Малмыжское благотворительное общество».
«Вятский край», 1897
НН и Казань - ближайшие места миграции, но лучше в Питер, думается. Кто знает, будут возможности, может и свалю..