Александр Трясцин: "У каждого – свой путь к театру"

Для своего первого спектакля он выбрал пьесу нашего современника, драматурга и режиссёра, основателя своего театра в Москве Дмитрия Калинина "Кое-что о том самом и не только...". Пьесу о детях. И для детей.

Вы настолько влюблены в театр юного зрителя, что для своего режиссёрского дебюта выбрали именно детскую пьесу?

– Мы делаем спектакль не только для детей, но и для взрослых. Хотим приоткрыть для них некую дверь из обыденной жизни. Показать: смотрите, здесь есть что-то ещё! В пьесе и спектакле целый ряд образов, связанных именно с открытием чего-либо, с шагом за порог. Это и открытая книга детства, которую читает главный герой. И двери того дома, в котором он когда-то жил и куда возвращается спустя годы. И окно, через которое можно совершить побег.

- Ты можешь любить или не любить своё детство, но это же не заставит тебя, например, не читать детских книг своим детям? Даже если я не хочу возвращаться в своё детство, но вижу, как это делает главный герой спектакля, это уже не оставит меня равнодушным. Быть может, поможет что-то понять или переосмыслить. И потом! Не бывает абсолютно чёрного детства. Если же всё-таки предположить, что у кого-то оно было именно таким, то такого зрителя палкой на наш спектакль не загонишь. Он на него просто никогда не придёт. Но, если ты всё-таки пришёл, значит, тебя что-то к этому подтолкнуло – твой ребёнок или твоя девушка. Кто-то, ради кого ты, может быть, будешь готов не только, например, пойти в театр, но и делать какие-то чудеса.

– Я с детства знал, что мне надо обязательно найти самого себя. Я настраивал этот лук, наводил его на конечную цель. И в итоге он привёл меня.

– К театру. Сначала хотел быть поваром, даже выучился на него, но понял, что не моё. Занимался баскетболом. И бросил. В итоге столкнулся с театром. Нашёл своё. Теперь без этого жить не могу. Когда только учился на актёра, мне казалось, что надо идти дальше, идти в режиссуру. Потом пришёл в театр, стал работать по профессии. И, спустя время, всё же пошёл учиться на режиссёрский. Теперь мне кажется, что я больше актёр, чем режиссёр. Не знаю, что из этого – моё. Сейчас я считаю, что эти две вещи очень сходятся. Это одна сфера.

Сфера одна, но профессии-то разные.

– Да. Это разное мышление. Разное существование. Но, как говорит мой мастер по режиссуре, режиссёр обязательно должен, что называется, понюхать актёрского пороха.

Мнение довольно спорное. Говорят, что режиссёр, который был артистом, будет всё время показывать, как надо играть.

– Этого не избежать. Это называется режиссёрский показ. Человек – не компьютер и не робот. Ты не можешь всегда знать, что сказать в тот или иной момент. Это вопрос языка и умения работать с артистами. Иногда актёру не всегда получается что-то объяснить словами. Все мы - люди разные, и каждый по своему воспринимает мир. Чаще случается так, что надо именно показать, чтобы человек понял. Или, например, режиссёр чего-то требует, а артист не понимает. И говорит, что это вообще сделать невозможно. А режиссёр вышел, показал, и стало понятно, что это возможно. Значит, он прав. Если он сам может это показать, значит, знает, чего требует. Тогда возникает и доверие к режиссёру. В этом смысле показ – это мысль. Просто такая форма её передачи. То есть режиссёр выходит на сцену на репетиции вовсе не потому, что мне хочется самому попрыгать или поиграть.

– Самое главное не то, что я буду кем-то, кем-то и кем-то. Главное - быть режиссёром. Быть в своей профессии. Чтобы у тебя была работа, востребованность.

Но её как раз часто не бывает! Есть много артистов, получивших профессию режиссёра и оставшихся без работы. Даже в Кирове есть такие случаи.

– У меня есть друг. Мы с ним вместе учились на актёрском, а потом оба захотели стать режиссёрами. Режиссуре он учился у Женовача. И вот, когда кончил курс, получил диплом, ему стали предлагать постановки, он понял, что больше всего хочет работать артистом. Не хочу быть режиссёром! И всё!
Как такие вещи можно загадывать? Мне рано об этом думать. Я пока ещё и диплома не получил.

То есть нет у вас нет такой сверхзадачи – любой ценой реализоваться в качестве режиссёра?

– Так всегда и бывает. Если ты хочешь чего-то добиться, ты не можешь... Как бы это сказать... Идти по головам, что ли. Звягинцев же снимает фильмы не ради «Золотой пальмовой ветви». Он просто честно делает своё дело. Снимает хорошее кино так, как он его себе представляет. А награды – это уже производная.
Я не ставлю перед собой цели любой ценой достичь какого-то успеха, нет. Это всегда странно выглядит, всегда вызывает, как минимум, улыбку. Вот Ди Каприо, например, хочет получить «Оскар». И в фильме работает на этого «Оскара». Смотрите, как я могу: так, так и так. Но тогда и получается полный бред.

– Конечно. Конечно, надо целиться куда-то. Чтобы чего-то достичь, какого-то уровня. Но это такая тонкая грань. Ты можешь мечтать и верить, что это осуществится. И в глубине души мечтать, что, быть может, когда-то получишь свою «Пальмовую ветвь» или «Оскар». Но делать это своей целью? Вряд ли. К слову, это впрямую связано и с темами нашего спектакля. Жизнь тебя подводит к тому, что ты, может, мечтал стать инженером, а стал водителем маршрутки. И при этом – абсолютно счастлив. Спектакль о том, что надо верить в себя. В свои силы. В то, что ты что-то можешь сделать, чего-то достичь. Ты можешь пока даже не знать, чего хочешь. Но ты ищешь, ошибаешься и, в конце концов, обязательно находишь.

До премьеры осталось всего ничего. Признайтесь: очень волнуетесь?
– Очень помогают те, кто работает над спектаклем вместе со мной. Художник, который пришёл на прогон. Хореограф. Коллеги-артисты. Ты пытаешься к ним подключиться и увидеть свой спектакль другими глазами. Это очень сложное и важное качество режиссёра – уметь увидеть свой спектакль, как в первый раз. Как бы со стороны. В этот момент надо сделать некое волевое усилие. Это поможет понять, где какие вещи замылились, где понятно, где непонятно.

А если не получится самому понять, всегда можно спросить у зрителя. Нет? Сейчас театр становится открытым. Вступает в диалог со своим зрителем. Его и за кулисы пускают. И всё показывают и рассказывают. Но есть и другая позиция: театр – это храм, а место зрителя исключительно в зрительном зале. Вам какая ближе?

– Это два разных пути, ведущих к одной точке. К искусству. И не так важно, каким путём придёшь ты. Главное, что это – случится.

Но споры-то идут довольно агрессивные.

– Этот спор похож на спор Станиславского и Михаила Чехова. Один говорит, что он сразу персонаж и действует, как этот персонаж. А Станиславский говорит, что нет, сначала надо пропустить через себя, ну, и так далее. Это, повторюсь, два разных пути, ведущих к одному результату. К одной цели. Вообще, у каждого свой путь к театру. И он в каком-то смысле неповторим.

Беседовала Арсения Ложкина