При входе в театр каждый мог уже начать участвовать в диалоге с автором. На столе стоял небольшой «аквариум», в который любой желающий кидал листочек с интересующим вопросом. Не опаздывая, ровно в 18:30 Быков появился на сцене с небольшой сумкой, из которой вытащил парочку своих сборников, подойдя к микрофону автор ехидно промолвил: «Мы собрались в Театре кукол, это невольно напоминает нам о нашем месте».
Зал был заполнен до отказа, люди пришли послушать поэзию, а Дмитрий Львович условно разделил свой двухчасовой творческий вечер на четыре части: поэзию из 90-х, ответы на вопросы, более современные стихи и автограф-сессию. Лирика автора определенно кричит о том, что Быков невероятно талантливый человек, а его манера исполнения своих произведений завораживает. В стихах публициста четко прослеживаются острые социальные, бытовые и политические темы. Кстати говоря, вопросы тоже были непосредственно связаны с ними.
Что интереснее: писать или критиковать?Ну, конечно, писать. Критиковать - совсем нет. Критиковать вообще интересно только футбол и экономику, потому что в этом мы все понимаем. Критиковать литературу совершенно бессмысленно.
Расскажите, о чем Вы грезили раньше, и о чем – сейчас?Дом у моря. Для меня раньше была мечта учить людей добру и красоте, но с годами я стал умнее.
Ваше отношение к творчеству Захара Прилепина?Случай Захара Прилепина — этот тот случай, когда нужно снять шляпу и отойти с печальной миной. Довольно трагически, такое часто бывало в русской литературе - человек решил конвертировать свой талант и свой литературный успех в политическое влияние, сделал ложную ставку. Теперь это стало ужасно сказываться и на стиле его текстов, вот его поздравление боссу, господину Захарченко, вызывает просто ужас, когда я дочитал до слова «батя», мне все стало понятно. Как к этому относиться? Сострадательно, потому что то, что будет потом — серьезная трагедия, мы увидим метания, отказ, разочарование в этом всем. А если не увидим, то значит все еще хуже, значит человек уже не может эволюционировать. Я бы мог увидеть что-то гордое и прекрасное в этом, если бы Захар Прилепин встал на сторону пусть ошибающегося, пусть противного, но меньшинства, к сожалению, он совпал, как ему кажется, с мейнстримом. Когда человек о себе говорит: «русский народ, к которому я имею честь принадлежать», уже возникает некий переизбыток сладости во рту, и это все довольно неприятно. Но это не лишает нас удовольствия наблюдать за процессом.
Как Вы относитесь к аресту Никиты Белых?Я, к сожалению, не знаком с Никитой Белых, хотя говорят, что он очень интересный человек. Я могу сказать одно: ни к одному аресту я не отношусь хорошо. Даже если это будет арест моих оппонентов и недоброжелателей, потому что они все равно такого не заслужили. Российская пенитенциарная система - это не инструмент исправления, а инструмент растления, уничтожения. Она нужна, чтобы все боялись, потому что ничто кроме страха людей не мотивирует. И я считаю, что ни один человек столько не нагрешил, чтобы в России сидеть. А что касается Никиты Белых, я бы очень хотел услышать его версию произошедшего, я, в общем, желаю ему скорейшего освобождения. Что меня радует в городе Кирове, я тут далеко не в первый раз и люблю здешних людей, внешне спокойных, мне нравится то, что я не вижу в этом городе гадкого злорадства и потирания ручек, которого много в Москве. Вы можете меня спросить: желаю ли я ареста кому-нибудь из ныне заправляющих Россией людей? Нет, ни в коем случае, я желаю им тихой и безболезненной кончины, пусть они как можно дольше остаются с нами. Да и не нам, уцелевшим при этой власти, разбираться с нею потом. Все виноваты, любой, кто жив, виноват, многие герои, которые есть, я надеюсь, окажутся милосердны, потому что милосердие входит в самое понятие героизма.
Половина зала хихикала, внимая его ответам, а другая половина неодобрительно качала головой. Интересно, что автор высказывал свою позицию четко и без намека на пропаганду, просто, как бы невзначай выбрасывая слова публике. Вторая часть выступления пролетела так же быстро, как и первая. Дмитрий Быков четко следил за тем, чтобы не выходить за рамки регламента времени, отведенного на выступление, — два часа.
Зал рукоплескал, после выступления все столпились перед тем столиком, на котором стоял тот самый «аквариум» с вопросами, а публицист щедро раздавал автографы.
