Завлит Театра на Спасской Юлия Ионушайте о невероятном романе Энтони Дорра «Весь невидимый нам свет».
Уже не помню, случайно ли увидела на библиотечнойполке или, быть может, кто-то подсказал,обратил моё внимание, подмигнул в нужнуюсторону, но в рюкзаке домой отправиласьвместе со мной книга Энтони Дорра «Весьневидимый нам свет».
Читала везде.Читала без остановок. За завтраком. Подороге на работу и наработе. Вместоработы. Не спала. А потом пошла в книжныйи купила. Книга оказалась из тех, вобщем-то, редких, которые – ты простознаешь это! – должны, непременно должныбыть рядом. Всегда под рукой. Черезнеделю вернулась в книжный и купила ещёэкземпляр. В подарок. Потому что этакнига из тех, которыми хочется делиться.С самыми близкими. С самыми дорогими. Стеми, с кем думаешь и дышишь в унисон.
Она прозрачная, хрупкая, хрустальная. Онапахнет жареными каштанами с улиц Парижаи морем. Она твердокаменная. Как стеныосаждённой крепости. Как минералы извывезенной в Германию коллекцииМинералогической галереи. Как вераучастников Сопротивления друг в друга.Как характер юной Мари-Лорен.
К ней не надоподбирать ключи. Ты просто, страница за страницей, проживаешь её всю. Вместес героями проходишь этот путь длинойв десять лет. И в целую жизнь. Путь этотначинается в 1934-м. Одновременно воФранции и Германии. Незадолго до того,как полыхнула Вторая мировая. И кончается7 августа 1944-го, когда в небе над Сен-Малопоказались двенадцать бомбардировщиков.Они и поставят точку в этой истории.Истории о том, каким сложным бывает путьот Национального музея естествознаниядо твоего дома, когда тебе восемь и ты слепой. Каким сложным бывает путь изсиротского дома в... гитлерюгенд.
«Весьневидимый нам свет» – это, конечно,магический реализм. Тот жанр и таэстетика, в каких созданы лучшие в мирекниги. Здесь есть магия, волшебство,сказка. Разве можем мы верить в правдивостьлегенды о проклятии алмаза по имениМоре огня? Здесь есть наш мир. Свывороченными наизнанку кишками земли,с необходимостью сделать свой выбор –встать в колонну с ведром ледяной водыв руках, чтобы пытать пленных, или умеретьсамому. С любовью. «Ma sherie!»– кажется, ты так и слышишь голос месьеЛеблана, окликающего свою слепую дочь.Страхом. Мужеством. И светом. Тем самым,который невидим нам.Сумма этих слагаемых даёт роман, которыйполучил в прошлом году Пулитцеровскуюпремию. Но я бы дала ему Нобелевскую. Нисекунды не сомневаясь в том, что и автореё, и сама книга этого более чем достойны.